Когда ты болен время взаперти тянется непростительно медленно. Этот раз был не исключением. Я сидела в кресле, развалившись после завтрака из пресловутой овсянки, вытянув ноги, словно в надежде, что когда-нибудь кто-нибудь о них споткнется и размозжит себе лицо о грубый деревянный пол. Он был такой интересный и замысловатый. Конечно, до того момента, пока из него не стали сыпаться занозы. Он стал разрушаться, прогнивая в некоторых местах и уродливыми пятнами некроза расползаться на всю мою комнату. Избавиться от этого можно было лишь закрыв глаза. В любом случае мне вскоре предстояло переехать в другую комнату, но я держусь за нее как могу. Здесь мы были с Эмили с самого рождения и я не хочу оставлять это место.
Я откинула голову на спинку старого кресла и попеременно постучала пальцами по подлокотникам, а затем взглянула на часы. Не прошло даже и минуты.
Вдруг часы начали медленно таять и растекаться по стене тяжелым медным месивом, бурлящим, с усиками торчащих стрелок, и вся эта бесформенная масса стала капать к моим ногам, прожигая пол. Это был знак к тому, что пора пить таблетки.
Я спустилась на кухню. Мать снова сидела там, смотря в окно немигающим взглядом. Я прошла мимо нее словно призрак. Она меня не замечала сейчас. Она была снова в каком-то немыслимом трансе, в котором старшая из семейства могла зависнуть надолго. Я взяла с верхней полки свою таблетки и, как обычно, выпила на одну больше, чем нужно. Запив все это горькой водой из-под крана, вышла из комнаты.
Сегодня праздник. Я не знала, как он называется и в чем заключается его смысл, но праздник это было круто. Тем более он навевал на горожан какую-то мрачную грусть, а это не могло не возбуждать во мне любопытства. Я молча и не спеша прошла по коридору, ведущему из кухни в холл. Спокойно, будто я была одна и меня не мог никто увидеть я попыталась повернуть ручку двери. Заперто. Как предсказуемо.
Тогда я просто тихонько открыла большое окно и выскользнула из дома. Оно неприятно заскрипело, стекла затряслись в расшатанной раме и мне пришлось обернуться, чтобы убедиться, что мать не стоит за моей спиной и не остановит меня. Но нет, ее не было, она все еще сидела на кухне. Пусть и сидит.
Я уже делала так много-много раз. Чтобы уйти из дома большого ума не требовалось, тяжелее было вернуться. Чаще всего действие таблеток, по закону подлости, кончалось именно тогда, когда я подходила ближе к городу. С собой их взять я не могла, тогда меня бы точно начали искать, мать пересчитывает их каждый раз после того, как я их принимаю. Правда, она давно перестала обращать внимание на то, что я выпиваю на одну больше и, казалось бы, я могла потихоньку собирать их, оставляя эту одну таблетку тихо храниться у себя под подушкой и ждать своего часа. Да вот только мой мозг уже привык к этой дозе. Моя мать знает, что если я попытаюсь выпить еще на одну больше - я просто сдохну. А если на одну меньше - они перестанут действовать. Выхода из этого порочного круга не было, я и так балансировала на тонкой грани.
Сейчас я с удовольствием наслаждалась свободой, которую мне даровал маменькин мини-сон. Сейчас я просто на огромнейшей скорости, пожалуй, большей чем у антилопы, спасающей свою жизнь от грозных лап льва. Добежав до парка я остановилась чтобы отдышаться.
Я не любила природу. Она была какая-то слишком романтичная и это меня бесило. Но парк в пригороде, единственное место, где я могла бы почувствовать себя более или менее в одиночестве. Он был большой, в нем было много аллей и закоулков, так что сумасшедшая Офелия могла легко затеряться среди деревьев и кустов. Немного успокоив свои изнывающие и раздираемые слишком большой нагрузкой легкие, я спокойно начала свое путешествие. Мне просто было приятно чувствовать себя вне полуразрушенного дома, вне заросшего сада и домашнего кладбища. Здесь я была хоть на капельку, но свободна. Единственное, что меня безумно раздражало - прохожие, которые непременно вызывали во мне бурю эмоций. Каждый раз я бурно и в красках представляла как я буду расчленить свою очередную жертву и тут таблетки были бессильны. Они не смогут спасти от неукротимых животных инстинктов и склонности к насилию. Она не превратят меня в один миг в девочку-припевочку сидящую в травке с кроликами на руках и ромашками в волосах.

Отредактировано Ophelia Crawford (2014-01-27 15:58:53)

Кто-то подошел к нам и опустил руку на плечо рыжей. Из короткого разговора я понял, что это девицу зовут Офелией и ей не разрешают покидать дом. В ее возрасте? Может, она и вправду чем-то серьезно больна? Ее взгляд пронзает меня насквозь, я же чувствую, как она на меня смотрит. Такое ощущение, что прямо сейчас достанет из рукава нож и зарежет меня в парке. Мне бы не хотелось этого, так как дома ждет Пандора, все-таки не хочется от нее уходить, да и Беата там, останется одна. Офелия повернулась ко мне спиной и заговорила с незнакомой мне девушкой, меня покачивало, живот болел, хотелось скорее вернуться домой.
- А чем больна маленькая рыжая леди? У нее бешенство? – конечно же, умнее этого я ничего придумать не мог, так как я пьян, то это даже показалось смешным. Не думаю, что это смешно им, скорее всего, они посчитают меня совсем дураком. Девушка обратилась ко мне, интересуясь моим состоянием. Что может со мной случится? Все в полном порядке, только подташнивает немного, и я боюсь уже не дойти до дома, с каждой минутой меня все сильнее развозит, да и говорить становится все сложнее. Сейчас девочку с бешенством уведет домой какая-то девушка. Может, она врач? Или сестра там, тетя какая-нибудь. Впрочем, для меня это не очень важно, скорее бы вернуться домой, скорее бы.
- Со мной все нормально, только дорогу перегородили, - я натянул улыбку и попытался обойти этих двоих, возможно, получится уйти без лишних происшествий. Вот только рыжая Офелия никак не хочет уходить без боя, она снова повернулась ко мне. Офелия…никогда не думал, что Офелии могут быть такими. Это имя у меня всегда ассоциируется с чем-то темным, какой-нибудь темноволосой девушкой с карими глазами. Эта же Офелия полная противоположность той, которую я себе представлял. Эта Офелия чем-то больна, да и еще хамовата. Говорит, что я свинья и тому подобные «ласковые слова» в мой адрес. Мне больше шестидесяти лет, я имею право напиваться хотя бы один раз в год, вот только им это знать необязательно. Приблизился вплотную к Офелии, взглянув на нее сверху вниз, ее макушка доставала мне до носа. Она такая высокая для своих лет, ну, или же я слишком низкий, усох за долгие годы.
- Какая ты смелая, - я потрепал ее по волосам, совсем не хотелось устраивать скандал, - если я хочу напиться, такая, как ты не должна мне мешать, я уже собираюсь домой.
Я отошел на несколько шагов назад и начал обходить их, переступая с ноги на ногу.
- Очень мило, что вы беспокоитесь о здоровье случайных прохожих, - усмехнулся, и уже было обошел их, но ноги снова подвели и я завалился на девушку, которая не была Офелией. Тоже ничего, но нам не по пути, к сожалению. Мы оба упали на асфальт, я же лежал на ней всем своим весом, наверное, ей тяжело. Захотелось спать, глаза начали закрываться, она была удобней, чем просто уснуть на голом асфальте, я даже приобнял ее и уже прикрыл глаза, но Пандора как-то сама собой всплыла в памяти, заставив меня подняться. Это далось мне сложно, но еще хуже было той, которая была подо мной. Я несколько раз наступил на нее, пнул, толкнул и только потом смог встать с нее. При этом я постоянно бубнил извинения, надеясь, что ей будет этого достаточно и она пойдет разбираться с рыжей девушкой. Я подал ей руку и помог встать, она оказалась довольно легкой.
- Покачнуло что-то, извини, - начал отряхивать ее от пыли и грязи, - надеюсь, этот инцидент не доставил вам неприятностей.

Я бы могла уйти прямо сейчас, когда пьяный мужчина упал на Эльзу, словно прочитав мои мысли и давая шанс тихо уйти восвояси. Этим было глупо не воспользоваться, а я определенно не считала себя глупой. До ужаса хотелось ответить на выпады этого чокнутого, который к тому же потрепал меня по волосам, как какую-то моську, которая лает на того, кому не страшна ни смерть, ни увечья, но ссора - это лишнее привлечение внимания и потеря драгоценного времени. Мне осталось лишь бросить на него полный ненависти взгляд и тихо отступать назад, пока медсестра разбирается со своей большой, дышащей перегаром прямо на ее милое личико, проблемой. Пока она возилась с этим не очень стойким оловянным солдатиком, я начала аккуратно переставлять ноги, чтобы моя надсмотрщица ничего не заподозрила. Она начала что-то говорить, по-видимому, мне и я испугалась и притормозила. Но она была настолько увлечена отряхиванием своего затоптанного пальто, что я спокойно продолжила свой квест. Теперь она переключилась со своими глупыми и никому не нужными вопросами к мужчине, так что я могла спокойно вздохнуть.
У меня был небольшой план. Я хотела отойти от них как можно дальше, и как только она заметят мою пропажу - пустится бежать. Так я получила бы необходимую фору. Была только одна проблема - моя координация была нынче не в самой лучшей форме. Я молила об одном - как бы не упасть, пока бегу. Тогда меня, вероятнее всего, поймают и уж точно запрут в психушке. Так не хотелось снова быть там - в белых стéнах с мягкими стенáми. Среди психов я никогда не чувствовала себя своей. Их я тоже била. Они боялись меня. Зато это был тот самый расходный материал, на который врачи не обращали абсолютно никакого внимания и все синяки списывали на буйность больных.
От волнения мне сейчас дико захотелось есть. Да, я же была ненормальной и во мне преобладали чисто безусловные рефлексы. Нет, я, конечно, не стала бы есть какого-нибудь кролика рядом с собой, но мой живот, издающий звуки умирающего кита мог легко меня выдать. Вдруг в моей голове зашуршали мыши, я стала видеть, как ветки деревьев начинают расти в несколько раз быстрее, захватывая в свои смертельные объятия все - лавочки, двоих, стоящих и разбирающих, все ли с ними в порядке и даже стали пробивать асфальт. Мне пришлось тихо выругаться про себя. Я ненавидела свое лекарство и легко бы могла жить без него. Ну и что, что приступы агрессии и припадки, зато у меня не было вечных галлюциногенных отходов, после очередного припадка. Эти дурацкие пилюли, как я прочитала на этикетке, с кишечнорастворимой оболочкой, с одной стороны белые, с другой - синие, я терпеть не могла. В них был и мой убийца, медленно разрушающий мой мозжечок и его способность к функционированию. Маленькое неприятное побочное явление - сказал мой врач. Сраное маленькое неприятное явление. Благодаря ему я скоро не смогу нормально ходить, а буду двигаться как тот пьяница или парни из космоса. Мне придется обдумывать каждое свое движение, но мои ноги и руки не будут слушаться меня - я не смогу взять в руку стакан, потому что буду промахиваться. Всего лишь маленькое неприятное явление, да мистер Марч? Расцарапать бы тебе глаза и отправить твоей мамаше по частям, гребаный мозгоправ. Ты смеешь копаться в моем мозгу и медленно убивать меня, да еще и имеешь на то согласие моей матери. Зато на отходах я точно знаю, какое у меня будет будущее. Наверное, когда оно наступит, это отнюдь не утопичное будущее, я просто выброшусь из окна. Вот это будет действительно весело.
Я бросилась бежать. Скользя на опавших листьях, превращавшихся под моими ногами в месиво, я боялась, что не смогу контролировать свое тело. Что не побегу, а просто пойду. От этой мысли я постоянно вздрагивала. По краям того, что я видела перед собой, уже начали мелькать страшные тени веток, которые, кажется собирались проткнуть меня на сквозь и оставить, прямо как в Древнем Китае, чтобы я сливалась с деревом, чтобы оно росло прямо внутри меня. Эдакий кровавый симбиоз. Я часто читала про пытки в маминой библиотеке. Она была помешана на насилии, но почему то ей таблеток никто не прописывал.
Я неслась как могла, пока просто не свалилась на землю, задыхаясь, как чертов астматик. Мои ослабленные отсутствием лекарства легкие не выдерживали такого напряжения, а ноги пружинили и уходили назад, грозясь уронить меня прямо лицом в низ. Точно так же, как я хотела уронить того пьяного мужчину.
Сейчас я чувствовала себя бессильной и это до жути злило меня. Я хотела встать и пойти, но могла лишь прижать колени к груди и жадно хватать ртом воздух, лежа на холодном асфальте, вся в полугнилых листьях. Я царапала руками холодный камень, мне не нравилось мое чертово бессилие. Я никогда не чувствовала себя так, даже когда мне вкалывали что-то против моей воли. И я уже представляла себе белые стены больницы, которые уже через несколько минут сомкнутся на моей шее, как чьи-то безжалостные белые лапы.

Отредактировано Ophelia Crawford (2014-01-29 00:47:28)