дипи шмот
Все вертится как в калейдоскопе: чьи-то лица, чьи-то руки, чьи-то улыбки, не мои ли? А потом слышатся глухие удары, как биение сердца, но оно не может бить так громко. Настолько, что с каждым ударом он теряет равновесие, хватаясь за голову, а другой рукой за что-то более устойчивое.
Бум. Он держится за стену. Бум. Его колени сгибаются. Бум. Он хмурится и готов застонать от такого ужасного состояния. Бум. Прекратите! Бум. Он падает на колени, проводя пальцами по стене. Бум. Хватит! Прекратите! Его тошнит, Джер готов проползти до выхода на свежий воздух или просто туда, где нет этой адской машины, что сбивает его с ног и равняет с плинтусами. Но он не знает, где выход. В его глазах меняются цвета на темном фоне, поигрывая и переливаясь, без всякого намека на выход. Джеремая хлопает глазами в попытках разогнать огни и обрести зрение четче, но у него ничего не получается. Ну что за адская машина, что это делает!
Не хочется тебя разочаровывать, Адриан младший, но она в теме сейчас разливается и регулирует рычажки в твоем мозгу. Первый штурман - алкоголь, второй - тоска.
Сколько времени прошло с тех пор, как ты приехал сюда? Месяц, два, три, год, пять лет? Это все неважно, когда чувство такое, будто это произошло только вчера. Только вчера ты опустил письмо в почтовый ящик, только вчера сел в поезд, напялив на себя темные очки и сунув в уши наушники, только вчера морщился, чтобы сдержать слезы, и, увы, не получилось, благо, никто не сидел ни рядом, ни напротив, чтобы увидеть, как плачет взрослый парень с дерзким видом.
И ничего не изменилось. Все так же пусто, больно, досадно и обидно. Обидно то ли на себя, то ли на кого-нибудь еще, хотя кто тут виноват? Щемящее чувство одиночества вернулось как ни в чем не бывало и пусть он пока не помышлял о смерти, оно было близко. Напиться с горя до беспамятства тоже подсознательное стремление к самоуничтожению.
И вот он. Чьи-то руки выперли его из клуба, где парень приговорил бутылку точно, посадили на скамейку, что-то прожужжали и ушли. Но Джеремае было все равно, ему было дурно, только непонятно от чего именно: от алкоголя ли или от сжирающей тоски? Вскоре он уснул там же, где и сидел.
Джереми проснулся оттого, что что-то почувствовал, но желание "воды! таблеток от башки!" опередило желания посмотреть на нарушителя спокойствия. Осознав себя на улице на автобусной остановке, а никак не дома с водой и таблетками, оставалось только посмотреть на нарушителя. Чуть поодаль сидел парень весь зажатый и с рюкзаком за спиной. Светало. Было холодно и сыро, может поэтому этот сидел так?
Берч уселся поудобнее, потирая лицо, после пошарил по карманам кофты, нашел пачку сигарет, а вот денег не оказалось. О боже мой, его еще и обокрали! Просто прекрасно! Где-то там внутри настроение с грохотом приземлилось на дно. Где он вообще был? Слава богу хоть туфли на ногах оставили и кофту не сняли, иначе парень бы давно замерз. Достал сигарету, закурил.
Он был опустошен, опять. Все, что в нем оставалось до этой ночи, высосал из него виски и какие-то неясные шоты. Неприязнь к самому себе подкатывала к горлу, отдавала тошнотой и в голову, а в той самой голове сейчас крутились мысли о том, какой он урод и что скажет мать, если бы она знала. Надо было бы идти домой, только он ничего не хотел, была бы его воля, умереть бы прямо тут и стать призраком автобусной остановки.
Ночь притворства заканчивалась с треском. Гластонбери в который раз дарит ему только фальшивые улыбки и головную боль, а не настоящее тепло общения и человеческую любовь. Как же ему этого не хватало. Наверное, ему не совсем повезло родится не самодостаточным человеком, познать, как можно жить без одиночества, а потом снова в него окунуться. И тонуть. Тонуть. Тонуть все глубже.
Джеремая осторожно предлагает пачку сигарет парню, сидящему рядом, протягивая ее. Видит, что тот сначала глядит на нее, а потом смотрит на Джера.
"Я увидел человека удивительной красоты. Мы встретились с ним взглядами, мой был пуст, а его полон шока", - сам про себя процитировал Адриан младший свое же письмо. Какая же цикличная жизнь. Только он не собрался прыгать с моста, а в глазах напротив не было сильного шока. Эти глаза. Разве у человека могут быть такие?
И тут он понял, что эта прелесть увидела в нем только юного алкаша! Боже мой, какой позор! Ему стало стыдно. Тот отказался и отвернулся, а Джереми так и остался, будто завис, хлопая глазами.
Он пробудился, точнее, его разбудили и ему хотелось еще. Посмотри на него еще раз! Еще раз!
Хотя бы на мгновение.

Отредактировано Jeremiah Bertch (2014-05-10 15:10:51)

Ну же. Что тебе стоит еще раз обернуться и посмотреть? Джеремая хлопает глазами и ожидает, все так же с протянутой рукой и сигаретами, будто бы этот должен понять по его немому взгляду, чего он хочет. Но нет. Это не произошло. Он осторожно опускает руку, а потом кладет пачку себе в карман. В другой тлеет забытая сигарета.
Он слышал о медиумах, познал призраков, но ведьмы? Без сомнений, это было колдовство, причем самое настоящее! Его бы, наверное, в средневековье сожгли бы за его глаза, точно так же, как и сжигали рыжих. Сомнительный комплимент, конечно, но поэтому, парень, никому больше не показывай свою магию и не применяй больше на ком-нибудь свое колдовство. А ведь не скажешь, что он так умеет, одни только глаза выдают. Интересно, если заглянуть в них еще раз, магия пройдет? Поэтому посмотри еще раз.
Однако никто из присутствующих телекинезом не обладал, а Джереми продолжал пялиться, забыв о правилах приличия. Еще чуть-чуть и сигарета дотлеет до самого фильтра. Ему холодно, это он подметил. Он смотрит куда-то вдаль, присматривается, значит чего-то ждет. Куда же ты, парень с волшебными глазами?
Берч похлопал себя по карманам в слабой надежде найти телефон, если его не уперли. Не уперли, он оказался в заднем кармане джинс, и как он его не раздавил? Еле оторвав глаза от профиля незнакомца, Джер посмотрел время, а заодно и погоду. Вот это да, -2 градуса, а он сидит в одной сопливой толстовке! Так и заболеть недолго.
Так-так-так, откуда такие чувства и самопожертвования? Честное слово, это все чертовы волшебные глаза, ведь где-то в подсознании закралась мысль, что таким жестом Адриан младший снова завладеет чужим вниманием, а следовательно, на него снова посмотрят. Именно поэтому Джеремая снял с себя кофту и вновь протянул ее парню, однако тот совсем отвернулся и ничего не видал, поэтому он легонько коснулся костяшками пальцев до плеча.
И его снова одарили чудесным взглядом. И Джереми снова тонул в необычайно голубых глазах незнакомого ему человека. Он не влюбился, совсем нет, просто сильная тяга к прекрасному не давала покоя. Не может же он так быстро влюбиться, верно? Тем более, он не видел ничего другого, кроме глаз.
- Замерзнешь и простудишься, - сказал парень, чтобы хоть как-то объяснить свое поведение. А кофта все же теплее, чем вся его одежда вместе взятая. И все равно, что сам Джер остался в какой-то там тонкой футболке с коротким рукавом, которая развивается на ветру словно британский флаг (только белый). И отказа он не потерпит, иначе насильно наденет.
Пока на него смотрели эти глаза напротив, он даже забыл, что ему плохо, тошнит, выглядит как алкоголик, башка трещит, восемь утра, у него уперли деньги и он половину ночи проспал на лавке.
Кофту все же приняли, кажется, в его собственном взгляде читалась такая максимальная суровость намерений и последствий, что отказать было просто невозможно. Берч был рад пуще прежнего и даже слабо улыбнулся, поджав губы.
Сигарета дотлела до фильтра и теперь курить ее было невозможно. К сожалению, Джеремая осознал это слишком поздно, когда по привычке попытался затянуться, а нечем. Откашлявшись и выкинув бычок в лужу, достал еще одну. При этом он старался совсем не смотреть в сторону, так как теперь тот был повернут лицом к Джеру. Зажег, прикурил, выпустил дым из легких и только тогда поднял взгляд, еще раз посмотрев в глаза. Нет, магия не пропала. Кажется, это еще юная ведьма, неумеющая контролировать свои способности. Что ж, пусть будет так, он совсем не против находится в восхищении.
Собственно, этим самым восхищением он переполнялся до краев и хотелось им поделиться со всеми сразу. Всех у него не было, зато был обладатель тех самых глаз.
- У тебя чудесные глаза, - начал Джереми и лучше бы на этом моменте заткнулся. В голове вертелось еще куча эпитетов, но это было бы слишком - всех их озвучивать, - тебе этого никогда не говорили? Они прекрасны, они голубее самого голубого моря на земле, голубее неба над головой.
В его голове пронеслось "голубее моей ориентации", но он промолчал. Берч говорил настолько восторженно и мечтательно, что его точно и сразу можно было бы записать в умалишенные. Он затянулся еще раз и глядел во все глаза на удивленного парня. И да, вот так быстро перешел на "ты". В голове закрутились всякие строчки, рифмы, складывались в единое целое, сплетались в четверостишия, только их все он не мог ухватить, разобрать и прочитать даже себе, хотя Адриан младший очень старался. И вот он поймал одну за "хвост" и тут же зачитал:
- В глазах голубых бесконечное небо,
В глазах голубых морская волна,
Взгляд твой поймать еще раз мне бы
И утонуть в них, забыв про себя, - закрепив за собой статус душевнобольного человека, Джеремая легко засмеялся, затянулся и откинулся о спинку скамейки.
Кажется, кто-то набирает номер местной психиатрической клиники. Но ему, верно, совсем все равно, ведь настроение сейчас как раз-таки плыло, колыхалось на тех самых морских волнах, набирало внутрь себя воду. А потом оно пойдет ко дну.

Отредактировано Jeremiah Bertch (2014-05-11 04:22:38)

С каждым дуновением ветерка по коже пробегали мурашки. Ему ужасно холодно и хочется так же сжаться, как некогда сжимался этот парень, но не подал виду, иначе его кофту вернут со всеми почестями. Затянулся еще раз, выдохнул, щурится и ухмыляется.
И этот парень все больше и больше напоминает ему самого себя. Осторожный, вежливый, стеснительный. Джеремая видит, как красная краска разливается по его щекам, шее и ключицам, посему ухмыляется еще больше. Если бы не жесткое похмелье, которое он до сих пор ощущал каждой клеточкой своего тела и делало его состояние на грани невыносимого, он бы тоже немного застеснялся от своих слов, а потом еще пуще от реакции собеседника.
Но еще больше он напоминал ему самого себя старого, еще до Лондона. Было в нем что-то такое, Джер это улавливал, замечал, но не мог точно обозначить. Улыбается в ответ на полную смущения улыбку. То ли кротость и все примыкающие качества, то ли полная невинности внешность, а Джереми же, черт возьми, как-никак бывший ангел.
И то ли магия постепенно развеивалась с первыми лучами солнца, что пробивались через дома и ветки деревьев, то ли его состояние ухудшалось со временем, проведенными в бодрости. Короче говоря, ему хотелось еще выпить в срочном порядке хотя бы воды, а еще лучше воды с таблетками. Голова гудела так, будто бы он на каком-нибудь заводе среди рабочих станков. Может у этой прелести не только глаза чудесные, а еще и рюкзак, где нашлось место воде? Попытать счастье?
Берч слегка удивился, когда его спросили про цитирование. Неужели тот нечто похожее где-то слышал? Да, вполне возможно, что одну строчку он позаимствовал у другого автора, но чисто подсознательно, без всяких намерений плагиата.
Затянулся последний раз и вновь отправил сигарету в полет в лужу. Слава богу, что сигареты у него остались, иначе он бы здесь точно помер.
- Себя, - спокойно сказал Джеремая, потирая руки, чтобы хоть как-то согреться. Честно признаться, он теперь совсем не задумывался о всяком этикете, а в открытую повернулся всем телом, положив лодыжку одной ноги на колено другой. Тот вынул наушники из ушей, что неизмеримо порадовало Адриана младшего, ведь это значит, что он завоевал его внимание полностью и он нашел своего собеседника, тем более, такого красивого. И с голубыми глазами. Нет, он не успокоится и ему не надоест никогда-никогда в них смотреть. - Тебе не понравилось мое четверостишие?
На самом деле парень спросил просто так, ведь отношение этого парня к этому четверостишию было понятно и видно как на ладони, да и он сам знал, что четверостишие из рук вон плохое. Смущался до сих пор, делая кучу неловких и лишних движений. Берч не преследовал подобные цели, главной его целью было просто выразить то, что он чувствует и что видит. Какие откровенности, однако, сложенные в стихи. Только он не все сказал, что хотел, ведь все остальное он не поймал, а хотелось бы. Ладно, придется говорить прозаично, в таком случае.
-Только, знаешь, я вижу в них не только волны красного моря, - Джер провел рукой по волосам, убирая пряди назад. Да уж, какое гнездо у него на голове, а он еще тут стихи читает и претендует на понимание. Позор. Заодно и по лицу рукой провел, будто бы этим можно было бы хоть что-то исправить. На самом-то деле, парень даже не представлял, как может выглядеть сейчас. - Они чем-то встревожены и даже опечалены.
Тут же зародились строчки про бушующее, неспокойное море, но Джереми решил промолчать, и так он слишком странно себя ведет. Но его больше было не остановить, его понесло в священные дали, кажется, он решил уж все выложить, что о них думает, но в виде прозы.
- Мне кажется, у плохих людей не бывает таких прекрасных глаз, - он морщится, потому что гудение в голове усиливается, - по крайней мере, я не встречал таких. А еще, у тебя нет воды?
Попытка счастья номер один. Если ее нет, то он тут же здесь кончится. Голубоглазый, а теперь его будут звать именно так, принялся копаться в своем портфеле. Замелькали какие-то книжки и тетрадки, и пришло осознание, что он совсем еще школьник и что ему еще делать в восемь утра, кроме как не ехать в школу? И он, юный алкоголик, который ведет себя сейчас как маньяк, пристает к школьнику, которого впервые видит. Да на тебя полицию вызвать надо! Ведь все это можно расценить именно как домогательство, только изысканное и завуалированное. И, вероятно, этот трясется не потому, что ему холодно, а потому что страшно и ты его пугаешь.
Вот это да! А об этом-то ты совсем не подумал. А стихи, а чуть ли не признания, боже ж ты мой, что ты делаешь?
Заполучив бутылку с водой, Джеремая поинтересовался, может ли он приговорить ее сам один, и, получив сконфуженное "да", возрадовался как ребенок, открыл и вылакал сразу половину. Стало лучше, о, бог, прямо другое дело. Берч точно ожил, восстал из пепла как феникс. Поблагодарил и улыбнулся.
Нужно что-то сделать, пока это совсем не стало походить на встречу педофила и жертвы. Он ведь не такой, верно? И никого не цепляет с грязной целью и мыслью. Именно поэтому он представился, назвавшись своим полным странным именем вместе с фамилией. Вроде бы педофилы не представляются своим жертвам. Наконец-то он заткнулся и засел в ожидании.

Отредактировано Jeremiah Bertch (2014-05-12 01:15:15)

Тут его стало потряхивать, как добавка к тому, что и без того все внутри тряслось от холода. Кто-то завтра получит свою порцию простуды, высокой температуры и насморка. И пойдет со всем этим подарком на работу, встречать белоснежных трупов, благо теперь без постоянного вдыхания запаха формалина и спиртов. Черт возьми, работа! Сегодня же рабочий день и ему, как любому другому нормальному человеку, нужно на работу. Но он совершенно не готов на нее идти, ни морально, ни физически. Да что там, этот парень провел всю ночь хрен знает где и проспал на лавке, какая работа? Нужно срочно что-то придумать. Мысль о том, что его могут уволить и нанять кого-нибудь более ответственного, его тут же посетила, однако ему опять-таки было все равно. Уволят так уволят, пойдет работать, например, учителем, а почему нет? Должное образование на учителя английской литературы у него есть. И как он до этого не догадался? Ах да, тебе же всего 23 и ты весь в татуировках, забыл?
А в это время этот парень нагло врет о том, что его четверостишие прекрасно. Ничерта оно не прекрасно! Так, быстрая и детсадовская рифма развлечения ради. Однако, если этот мозг на ходу может сочинять только такие легкие стихи, то у меня для Вас печальные новости, господин Берч, ведь ничто более Вы родить не сможете. Действительно, поэт и песенник из него никакой. Сколько раз подобная мысль приходила к нему? После каждого написания нового стихотворения? Видно, эта мысль не очень тормозит его творческие процессы. В любом случае, их все равно никто никогда не издаст.
Все эти мысли, и про работу, и про собственное творчество, пронеслись вихрем в его голове, потопляя шаткий кораблик с громким названием "настроение" на дно. И идет ко дну он довольно быстро и стремительно, что ж, пусть будет так.
Трой Сандерс. Так звали этого человека с великолепными глазами. Трой протягивает руку, Трой оглядывается на подъехавший автобус, Трой мечется между тем, чтобы встать и побежать, и чтобы сидеть спокойно и пожимать руку новому знакомому. Этот самый новый знакомый руки пока еще не подал, а все еще держит ладони между своих колен, дабы их хоть как-то согреть. Тем более, чего подавать, если он сейчас может рвануть, не попрощавшись? Рванет и они больше никогда не пересекутся. Гластонбери город маленький, а Джереми такой неудачник.
И все-таки не ушел, плюнул и вновь посмотрел на Джера. Тот в свою очередь улыбнулся и пожал чужую руку своей ледяной. А у него была теплая и мягкая.
Почему ты ведешь себя как влюбленная девчонка?
Почему ты так сильно хотел пить? Тут публика интересуется. По этому поводу Адриан младший еще раз открыл бутылку и сделал глоток. Во рту вязало чуть меньше.
Стоит ли поведать большую историю о том, как он до такой жизни докатился или обойтись парой сухих фраз о том, что ночь была "веселой"? Рассказать ли о том, как его выставили за дверь из "Дома Молитвы", потому что на руках "сатанинские" наколки, на голове странная прическа, а на шее подозрительные красные пятна или как его собственная мать не желает больше признавать его как сына? Рассказать ли о том, почему так тошно на душе и от этого никуда не деться, кроме как утопить ее в жидкости янтарного цвета? Ох, Трой Сандерс, действительно ли ты хочешь услышать правдивый и полный ответ на свой вопрос? Думаю, что нет.
Именно поэтому Джеремая нацепил на себя ухмылочку, хотя корабль "настроение" скользил все ниже. Не стоит никому знать в этом городе, как гордо он опускал письмо и как потом не очень гордо ехал в слезах, мысленно прощаясь со своим будущим. А Берч считал, что потерял он именно будущее, ведь в этом городишке его точно нет. Человек без будущего. Звучит не очень радостно.
- Похмелье, - кинул небрежно Джер, все больше и больше стараясь создать впечатление расслабленного парня, а никак и ничем не расстроенного, - знаешь, в каждой бутылке с виски сидит маленькая волшебница, ее зовут Тоска. Она так долго там сидит, что ей одиноко, и ждет, когда бутылку откроют и кто-нибудь поговорит с ней, но ты видел когда-нибудь, чтобы говорили с открытой бутылки виски? Я тоже не видел. Никто не хочет ее слушать, а только желает выпить напиток. Она попадает в тело и там мстит, разливая по телу тоску и чувство одиночества. Поэтому я проснулся на этой скамейке.
Для завершения похлопал по деревяшке, на которой сидел. Вот такая незатейливая и на ходу придуманная легенда, которая, собственно, и объясняет все, что случилось с ним, коротко, но емко. Попытка заулыбаться и получить улыбку в ответ. Голова трещит.
- Теперь моя очередь задавать вопрос, - Джереми потер руки и подул на них, - ты всегда носишь с собой сменную одежду или это по случаю?
Ему нравилось вот так просто сидеть и болтать, ни о чем не заботясь, забыв о работе, если бы не несколько но. Первое но - голова болит. Второе - ему нестерпимо холодно, а забирать кофту обратно не хотелось ни под каким предлогом. И, наконец, третье - где-то там в глубине его организма зарождался голод. Со всем этим надо было что-то делать, по крайней мере с первыми двумя. Интересно, Трой Сандерс решится пройти с ним в место куда более теплое и с едой, прогуливая свою школу? Нет? А так не хочется терять такого собеседника с чудесными глазами. Однако предложить Адриан не решался.

Что на тебя нашло, Трой Сандерс? Хреновые строчки его четверостишия дошли до твоего сердца, а грустная история о волшебнице в бутылке его растопило? А его холодные руки тебя добили? Брови медленно поползли вверх от удивления, Берч лишь хлопал глазами, смотря как тот берет его руки в свои и начинает... массировать? Парень, зачем ты это делаешь? Без всяких комментариев и пояснений к своим действиям, Трой молча сидел, опустив голову, а Адриан младший силился понять, что это он такое делал и, самое главное, зачем. Осознание пришло ровно тогда, когда Сандерс осторожно продел его  замерзшие руки в рукава его кофты. Он пытается их согреть! Боже мой, как мило и трогательно с его стороны. Этот голубоглазый парень не только милый и прекрасный, а еще и добрый, и такой...
Джеремая не мог не улыбаться, и его улыбка становилась все шире и все более искренней. Это мило и иного слова он просто подобрать не может. И даже как-то странно, ведь прежде он всякую доброту воспринимал как подвох, кто знает, что потом такой человек попросит у него, напомнив об акте добра. В иных случаях Джер бы осторожничал и вежливо бы попросил не трогать его, ведь он не доверяет людям даже прикасаться к себе. А тут. Будто бы Джереми всегда был так отзывчив к доброте чужих людей и не видел в этом ничего плохого. А как же твоя мысль о том, что людей опасаться - вещь довольно правильная и не стоит переходить сразу границы? Он перевел взгляд с рукавов на лицо Троя и все встало на свои места. У этого парня были такие же тонкие черты лица, а еще чудесные глаза, которые ну никак не могли быть злыми. К тому же он ведьма. Что с него взять? Только любоваться.
Берч не хотел растягивать свою собственную кофту, хоть она выглядела так, будто ее носили пять поколений подряд, поэтому он приобнял чужие руки своими холодными. Щеки Сандерса вновь принялись гореть, отчего Адриан улыбнулся еще пуще.
Однако следующие слова его задели. Пусть они были произнесены сочувственным тоном, но из уст другого человека это звучало как упрек. Ему аж стыдно стало и он было хотел начать оправдываться, но сдержался. Странно, когда ты признаешься сам себе в этом, то не возникает подобных чувств и ты принимаешь это как должное, но когда подобное скажет кто-то другой - становится стыдно. Будто бы одиночество - это что-то неправильное и порицаемое, а, на самом-то деле, многие действительно издеваются над одинокими людьми. Может это возникло и потому, что об этом просто-напросто не принято говорить и говорится чаще всего в качестве упрека. Во всяком случае, он нахмурился и широкая улыбка сходила с его лица. Ему хотелось то ли вставить, что у него еще есть мать и он не так одинок, и пусть это будет совершенно противоречить ранее сказанному и реальной ситуации в его жизни, то ли просто признать свою ущербность и несостоятельность. И нет здесь ничего странного, что у него никого нет, у ущербных так всегда бывает. Главное просто не думать об этом, что он и попытался сделать.
Значит, сбежал. Значит, поссорился и с горячей головы решил поставить родителей на место. Знакомо. Только он никуда не сбегал, потому что хоть краешком мозга соображал, что ему некуда и что потом, найдя его, его выпорят так, что Джер неделю спать стоя будет. Но способ действительно дурацкий, хотя парень прекрасно понимает, что в те года это кажется единственным выходом. Что ж, не Джеремая должен заниматься вправлением чужих мозгов, не он, и он ему совершенно никто, поэтому ничего осуждающего он говорить не собирается. Лишь пожал плечами и покивал.
У всех свои проблемы. Кто-то борется с "инакомыслящими" и обязательно проиграет, кто-то борется с растущими долгами и обязательно проиграет, кто-то борется за жизнь и обязательно проиграет. Нет, это не значит, что он заранее не верит в Троя, что бы у него там ни было, просто инакомыслящие на то и инакомыслящие, что переубедить их добрыми и спокойными словами нельзя. Переубеждать людей вообще дело неблагодарное и немного больное, кому надо, тот всегда дойдет своим мозгом сам. Если один ценит и дорожит другим, то он всегда примет. Вот такая вот политика у Джереми.
Парень заметно погрустнел и задумался, он будто бы смотрел внутрь себя и ничего не видел перед собой. И так бы прошло достаточное количество времени, если бы ему не задали вопрос. Вернувшись с небес на землю, он глубоко вздохнул и поспешил с ответом, понимая, что до этого выглядел довольно странно.
-Почему. Потому что у меня все забрали, - стоит ли такое доверять первому встречному? Но поздно уже идти на попятную, тем паче, что на него глядят небесного цвета глаза, - то смерть забирала, то этот город и эти люди, то родители с их воспитанием, то я сам, в итоге я и остался ни с кем, кроме моей матери, - "которая сказала катится на все четыре стороны".
Берч ощущал себя несколько неловко от собственных слов, от того, как просто он кому-то доверяет свои истории, пусть обобщенные и без конкретики. Как просто Трой Сандерс слушает его и не бежит. Вместе с неловкостью пришел интерес, как далеко он сможет зайти за раз, через какой временной промежуток он расскажет о том, как его первой и последней любовью стал именно парень и случилось это буквально пару лет, а ему ни много, ни мало - двадцать три года. Как скоро он расскажет, что вырос в религиозной организации и в том самом "Доме Молитвы", от которого, кстати, сейчас мало что осталось? Это интересно. А еще интереснее, чем ты потом будешь платить за свое чрезмерное и наивное доверие.
И все же вернемся к проблемам насущным: холодно, голодно, болит голова. Трой решился на такой смелый поступок, залившись краской, что тебе стоит совершить свой смелый поступок, о котором ты до сих пор думаешь?
- Мой вопрос будет таким, - осторожно и спокойным тоном начал Джеремая, - не желаете ли Вы со мной позавтракать? - Спросил Джер, подражая вежливому тону Сандерса, дабы потом, если чего, все преобразовать в шутку. Улыбнулся и после недолгой паузы продолжил, - только кафешки я не предложу, у меня деньги сперли, а вот свою стряпню могу. Но ты можешь смело отказываться, ведь все это похоже на домогательство.
Он легко засмеялся, но менее похожим на домогательство оно быть не перестало. Действительно, ты предлагаешь школьнику пройти в твою квартиру под сомнительным предлогом, ты серьезно? Еще конфетку ему предложи.

Кажется, он тоже что-то лишнего взболтнул, так как Трой отдал ему его кофту, прервав сей милый момент, когда одни руки обнимали другие, греясь. Под сомнительным предлогом, мол, я согрелся, забирай этот мамин подарок на восемнадцатилетие, тот стянул его с себя и вручил хозяину. Джеремая нехотя принял, хоть и всем своим видом показывал, что он очень даже за, если кофта будет у Троя и этот момент продолжится. Что-то в нем было, что неимоверно трогало. И в самом Сандерсе, и в самом моменте. Однако со стороны это выглядело как минимум странно: один читает стихи о голубых глазах парня, а другой парень греет его руки. Что-то не так, верно? Слишком сладко, да? Уж больно с толстыми намеками. Но Джер был слеп и глух к этому, и в упор не замечал, что они оба ведут себя "немножечко" странно для обыкновенного мужского общения. Может быть потому что это было слишком необычное знакомство и оно должно продолжаться необычно, а может и потому, что первое его большое знакомство тоже было довольно нестандартным и он просто не знает, как знакомится иначе. На самом-то деле, не так уж и много опыта в знакомствах он имеет, даже после веселой и насыщенной жизни в Лондоне.
В общем, Джереми надел на свои опущенные плечи кофту и застегнул на все пуговицы. Все татуировки вновь были скрыты и он вновь стал обыкновенным человеком, только ласточка на шее выглядывала из-под одежды.
-Тебе точно не холодно? - Обеспокоено поинтересовался Берч, засовывая свои руки в карманы. И что за глупый вопрос! Конечно холодно, на улице ведь минусовая температура! Значит, нужно пошевеливаться и разруливать уже ситуацию.
Однако парень все равно был несколько удивлен тому, с какой легкостью согласились на его предложение. Как бы мило и тепло не происходило их времяпровождение на автобусной остановке, сам Джеремая бы ни за что не согласился пройти тут же в чужую квартиру, сколько бы ему лет не было. А кто знает? Кто знает, что ждет его за дверьми? Неужели совсем не боится? Джер удивленно глянул на Сандерса, как будто бы пытаясь рассмотреть, где именно скрывается это бесстрашие, но видел перед собой только кристально чистые глаза. Нет, в таких нежных глазах не может скрываться такая суровая вещь, как отсутствие страха за себя. Говорит, что верит. Говорит, что не сделаю ничего. Говорит, что стрепня - то, что надо именно сейчас. И кто из них настойчивее? Ему, конечно, приятно, что ему верят, ведь Джереми действительно не собирался ничего с ним делать, но, черт возьми, кто кого должен настораживать? Потому что насторожился именно Берч.
Но все было ничто, когда Адриан младший вновь взглянул на Троя и тут же завис. Оказывается, глаза - это еще пол-беды. Это еще не все козыри, что припасены, но он так запросто ими ссыпет и этим берет врасплох. Джеремая вновь завис, не способный отвести взгляд. Снова, как и в тот раз, когда на него взглянули глаза цвета рая. Боже мой, мальчик, ты убийственен. Разве так можно? Конечно, можно, просто продолжай.
Эта очаровательная улыбка. Нет, даже больше, чем очаровательная. За такие улыбки обычно идут на амбразуру, клянутся в вечной любви, погибают и воскрешаются. И если бы Трой сейчас попросил бы его кинуться под машину, он бы как зачарованный кинулся без всяких вопросов. Давно с ним такое не делали.
Джер рассматривал его уже как несколько секунд, полностью отключившись от реальности. Трой что-то говорил, он это видел, но не соображал, слова не долетали до него, он просто тупо ждал, когда он вновь улыбнется. И он улыбнулся. И Берч автоматически улыбнулся в ответ, немного склонив голову набок. Тот ведь и раньше награждал его, только то тревожными, то слабыми, то скованными, а тут со смехом и так искренне.
Спустя какое-то время Джереми даже дух перевел и посмотрел куда-то в сторону. Что это такое сейчас было? Опять колдовство? Ой, боже, как же это, наверное, глупо смотрелось со стороны. Парень тоже поднимается со скамейки, указывает пальцем куда-то влево через дорогу. Он провел рукой по лицу, дабы собраться с мыслями.
- Не знаю, мне съедобно, а готовил я только себе, - будто бы ни в чем не бывало говорит Адриан, переходя дорогу, - и я повышаю ставки! Неограниченное количество вопросов за раз! - А вопросов роилось в его голове просто неимоверная куча, - тебе совсем не страшно идти к чужому человеку? Разве тебе родители не говорили, что говорить с незнакомыми дядями нехорошо? - Сказав последнее он усмехнулся. И, наконец, контрольный, - и как тебе некуда идти, если ты ушел из дома? Как ты так ушел, если не знаешь, куда идти? Будешь спать под мостом или решил вернуться под вечер? 
Выпалив все это разом и довольно непринужденным тоном, он будто бы вернулся в свое прежнее состояние не стояния. А не стояние было конкретное: он даже не ожидал, что не удержит равновесие, и сейчас шел несколько нелепо, покачиваясь из стороны в сторону и петляя. Все-таки голова давала о себе знать не только болью.
Идти было совсем ничего - всего два квартала. К тому же, кажется, у него сперли еще и ключи. Сколько проблем после этой ночи и как же не хочется всей этой канителью заниматься. Но больше некому.
По пути он поведал, куда ведет и что его ожидает: квартира в два этажа с одним единственным соседом, которого Джер знать не знает. И когда они пришли на место, Берч немного поигрался с кирпичами в стене и из-под одного выудил другую пару ключей. Хорошо, что он некогда насмотрелся фильмов и решил повторить. Спасло. Иначе бы сегодня под мостом спал именно Джеремая.

Отредактировано Jeremiah Bertch (2014-05-15 01:33:52)

Не сказать, что он проигнорировал легкий флирт Троя, но промолчал, многозначительно посмотрев тому в глаза. То ли с удивлением, то ли с вызовом, то ли все вместе. Вот теперь Джер перестал быть глухим и слепым к этому и в его голову пришло осознание, что никогда более явно он не встречал такого проявления сексуальной ориентации. Да тут даже гадалкой быть не надо, все на лбу написано у Сандерса и у Берча в том числе. Короче говоря, кажется, у этих двоих предпочтения совпадали. И, кажется, ему сейчас об этом сказали чуть ли не прямым текстом.
А если по факту и тонкому намеку, то парень даже не знал, что и сказать. В принципе, он ни с кем не жил, а квартира была рассчитана как минимум на пару человек. На пару. И он бы мог запросто пустить его к себе, только это все странно. Они только знакомы и ничего не знают друг о друге. Как, впрочем, было и тогда. Джеремая, правда, тогда еще попытался пожить в общежитии, но после сломался и взвыл от ужасных условий. Даже дом с крестом был куда лучше.
Не то что бы у него не было уверенности в себе самом, что он не сделает ничего плохого или уверенности в Трое, что он его не обворует (хотя, сегодня гуляем, разрешается всем и каждому!), все равно Джереми вел себя насторожено. В конце концов, у него есть родители, наверное, он еще и несовершеннолетний, так что, кажется, если он так поступит, то ему грозят необыкновенные  проблемы. Да и потом, как отреагирует все остальные? А городок-то маленький, слухи быстро ползут, глаза есть в каждом доме на каждом углу. Будут говорить, что "ангельский мальчик" завел себе не менее ангельского маленького мальчика, это дойдет до матери, и, боже мой, его будут обливать святой водой, заставят читать молитвы и покаяться в совершенных и не совершенных грехах. Иначе говоря, это будет бомба из сплетен для местных. А сплетни вообще сплетаются крайне быстро и после это все выльется в то, что его назовут хастлером. А Троя "мальчиком на содержании". Ужасно.
Однако другая сторона его спросила, не хочет ли он и завтра увидеть эти удивительные глаза и такую сладкую улыбку? А послезавтра? Джер сдался и согласно мысленно кивнул. Конечно, хочет. Он даже думал его сфотографировать себе на память и в дневник вклеить, как маленькая влюбленная девочка. Как все сложно.
Берч повернул несколько раз ключ в дверях и квартира их встретила запахом табака. Добро пожаловать в холостяцкую берлогу, мальчик! Впрочем, во всем остальном было чинно и прилично. Ему нравился минималистический стиль, отсутствие лишних деталей и вещей, все было просто, но со вкусом. Не было огромных окон от пола до потолка, но было светло за счет белого цвета, что сочетался с приглушенным алым цветом во всяких мелких вещах как, например, подушки и ковер. У него не было дверей или перегородок, кроме ванной комнаты, прихожая перетекала в гостиную, гостиная в кухню и столовую, по лестнице можно было подняться в спальню. Из-за отсутствия дверей и перегородок пространство казалось большим, хотя по факту это было не так, что тоже ему нравилось. Собственно, это и было решающим, когда он смотрел объявления по съему квартир.
В принципе, то, что встретило их выглядело очень достойно, если не примечать тут и там лежавшие книги, листочки, ручки, рукописи, записные книжки. Самое главное просто не подниматься наверх.
- Чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что Вы в гостях, - процитировал уже когда-то услышанную фразу Джеремая, открывая окно, чтобы проветрить, - а это значит, что стены не царапать, пол не ломать, диваны не распарывать.
Первым делом Берч устремился на кухню, заглянул в верхнюю полку в поисках обезболивающего, найдя его, мигом проглотил, запив. Осталось подождать минут пятнадцать и счастье наступит.
- Что есть будем? Что обычно по утрам едят? - Наконец Адриан обратился к Трою, взглянув на того, а после повернулся к холодильнику. В принципе, у него все было, что могло бы понадобиться, только ему нужно знать, что готовить, а идей не было. Вместо этого он просто достал две банки газировки, поставил на стол. Кое-что он точно забыл. Ах да, познакомить с мистером Иглзом*. Джеремая вбежал по лестнице вверх, послышались какие-то сюсюканья и стук, потом звон и чей-то писк. Спустя некоторое время парень сбежал с лестницы с чем-то маленьким и шерстяным, подошел к Трою и вручил свою морскую свинку ему в руки с широченной улыбкой.
- Познакомься, это Мистер Иглз! - Он гладит Мистера Иглза по головке, - или просто Игги. Так ты надумал, что есть будем?
Как же все-таки хорошо дома, как минимум, не холодно. Джереми отправил в полет свою кофту куда-то на диван и обратно закрыл окно.
*Иглз - "орлы" с английского.

Кажется, Трой стал чувствовать себя свободнее и спокойнее, оттого у него язык развязывался и переставал быть вежливым. Больше нет обращения на "вы", нет подбора фраз, которые прежде можно было бы истолковать только однозначно. Джеремая оценил его нынешнюю искренность, пусть теперь тот позволял себе всякий флирт, а это немного шло вразрез его представлению об ангелах. Однако Трой так неуверенно и осторожно держал Игги, будто бы он был последним сокровищем на земле, что это непременно умиляло Джера. Он все стоял и любовался этим моментом, хотя его поджидали всякие дела, например, позвонить в банк и заблокировать карточку, позвонить слесарю, чтобы приехали сменить замки, приготовить завтрак, сходить в душ и так далее. Морскую свинку вернули ему в руки спустя какое-то время и пары поглаживаний.
На вопрос Берч только лишь пожал плечами и добавил, что может помочь, но если ему хочется, то пусть готовит сам. После показал где что лежит, все так же держа мистера Иглза у себя в руках. За одно показал и все остальное, вдруг что понадобиться, однако парень настолько разошелся в своих рассказах, что с кухни плавно перешел ко всему своему дому, рассказал, где спать, где есть, каким полотенцем пользоваться, где добыть одежду, что не стоит трогать, где пульт от телевизора, какой пароль у вай-фая и так далее. Джереми совершенно не давал свое согласие на проживание под одной крышей, однако выглядело это все именно так. Когда экскурсия закончилась, он вернулся на кухню, вновь сказал "готовь", а сам обратился к холодильнику за салатом для Игги.
На душе было удивительно спокойно, хотя сейчас он все-таки должен паниковать: его обворовали, он проспал всю ночь на улице и его могут уволить. А еще вполне возможно, что он заболел. Но его это почему-то совсем не тревожило, будто бы ничего не случилось или это в порядке вещей. Рядом с этим голубоглазым парнем, что сейчас старательно разбирался с мукой, ему было все ни по чем. И Джеру уже было знакомо это чувство, когда все должно быть плохо, а ощущается совершенно по-другому. Ровно как и тогда, после попытки спрыгнуть, после врачей, в его мозгу поселилось спокойствие и легкая заинтересованность в происходящем. Может это и эффект от таблеток, которые ему тогда выписали, кто знает, но сейчас он никаких таблеток не принимал.
Игги догрыз свой кусок салата, а это надо было сделать непременно на кухне, и его отнесли обратно наверх. Оттуда Джеремая вернулся уже с документами, паспортом, сел за кухонный стол, взглянув, как трудится Трой, принялся разговаривать деловые разговоры. Сначала был звонок на работу, где поведал начальнику драматичную и полную жестокости историю, как его обокрали и он заболел, что он разбит и никак не может выйти на работу. На том конце поверили и насоветовали "держаться", а за кого именно - не сказали. Потом на очереди был банк, чтобы заблокировать карточку, с наличными уже ничего не поделаешь, потом слесарь, чтобы сменить замки. Короче говоря, на все звонки он потратил минут 10 и они его изрядно потрепали. Голова проходила, а квартира наполнялась чудными запахами еды и чего-то очень вкусного. Живот отозвался на такие приятные вещи неприятным урчанием.
Прямо-таки создавалась семейная идиллия, правда, с условием того, что никто из присутствующих друг о друге ничего не знает, кроме имени и фамилии. Ну, и всяких метафоричных фраз, что они наговорили на скамейке на автобусе. А ведь по идее сейчас он должен сидеть на уроке и слушать, что говорит учитель, однако вот Трой стоит тут и играет в домохозяйку-кулинарку, к слову, очень милую и красивую. Прям глаза радуются! А вот из Джереми помощник никакой.
- Ничего, что я не помогаю, а только смотрю? - С улыбкой на лице спросил Джер. А смотреть было одно удовольствие, ему бы еще фартучек, но увы. Ну, и чтоб оборачивался чаще и одаривал лучезарными искренними улыбками, а тогда и птички поют, и цветочки цветут.