Воскресенье… Это слово, которое я, пожалуй, ненавижу больше всех остальных по понятным причинам. Как известно, все мое детство по воскресеньям меня таскали чуть ли не на поводке в сраную церковь, прости господи. И, прости господи, после службы заставляли оттирать рисунки на спинках скамеек, ибо грешно. Но вот, я стал свободным человеком, который может пить вечерами напролет, не опасаясь суда Главного, писать картины маслом, сколько душа (ха-ха) пожелает. К слову, о душе. А есть ли она?
Воскресенье – это день, когда я чувствую себя более или менее живым, в отличие от призраков. Да, какое-то время приходится угробить на прочтение однотипных работ моих лентяев, но зато весь оставшийся выходной посвящен одному мне. Друзей, как я говорил, у меня нет. Есть только приятели, какие-то знакомые, с которыми меня связывает не так уж много. Иногда я подумываю на счет того, что пора бы завести любовницу, а, может, даже семью. Но черт со всей этой нормальной, написанной «американской мечтой». Я и мольберт – вот, что я сохраню всегда и навечно.
А пока еще не зашло солнце, я стою на лужайке около моего дома в одной футболке и джинсах, несмотря на прохладную погоду. Меня может согреть что-то более прекрасное, чем кожаная куртка. Оставлю это для мрачных будней. Виски – вот мой огонь, мой жар, моя страсть. Одна пустая бутылка валяется неподалеку опрокинутая, а вторая возвышается на шатающемся столике, стоящем рядом с мольбертом, только начатая. Но это ничего. Кто рисует карандашом по холсту? Я, извращенец чертов. Может, меня просто переглючило, и я решил для начала сделать только наброски. Очертания холмов, невысокие частные дома без опознавательных знаков, голые деревья. «Nothing special», - как сказал бы мой старый приятель Оливер, нашедший мне работу в этом городе. Да я и не стараюсь, собственно говоря.
Что есть рисование для меня? Рисование… Искусство, несомненно. Но, если рассматривать его в сочетании со мной, вполне еще молодым алкашом, то это, наверное, своего рода успокоение, лучи света, которые остались мне с детства. Вся моя жизнь полетела к чертям, когда моя прекрасная Дэбора ушла. Ушла, не положив на тумбочку никакой сраной записки, не дав никакого знака-сигнала. Вот так… Есть человек, а потом в одночасье исчезает. Опыт-горб – вот, что у меня за спиной. И это не рюкзак, который в любой момент можно снять, передохнуть, а потом отправляться в дальний путь. Мой горб приковывает меня надолго к одному месту.
- Вам что-нибудь нужно? – я буквально всем своим существом чувствую, как за моим забором за спиной стоит человек. Мои глаза сужаются, я резко оборачиваюсь, чтобы посмотреть на того, кто имел неосторожность отвлечь меня от любимого, несомненно важного занятия. Я вижу девушку, и мои губы расплываются в нехорошей улыбке. Я не маньяк, но терпеть не могу, когда кто-то нарушает мой ЗАСЛУЖЕННЫЙ покой. Никогда не видел ее здесь раньше, а Гластонбери очень маленький городок, где все друг друга знают по меньшей мере в лицо. – Сделаю скидку на то, что ты, видимо, только прибыла сюда и не знаешь обычных для жителей вещей. У тебя должны были быть веские причины для того, чтобы приехать, а еще потревожить меня. Даю пять минут на объяснения. Потом – убирайся.
Точно так же, как я быстро повернулся к ней лицом, я отворачиваюсь снова, начертив резкую прямую линию, обозначающую горизонт. Мысли теперь спутаны, я крайне раздражен, делаю глоток из горла бутылки.

Отредактировано Bertram Thatcher (2014-04-01 15:10:40)

Я так наивно понадеялся, что меня оставят в покое, обратив внимание на очевидное недружелюбие и раздраженность. Но, увы, этого не произошло. Девушка начала что-то вещать, крайне невежливо обращаясь ко мне. Поверьте, если бы у меня было больше сил, чем у обыкновенного человека моих лет, я бы наверняка не выдержал и либо свернул ей шею, либо метнул каким-то страшным заклинанием.
Ни мое физическое состояние, вызванное алкогольным опьянением и мечтательными художествами, ни самовоспитание, которое слишком хорошо для оскорблений особей женского пола, не позволяют мне опуститься до уровня незнакомки. Общение, какое задала она, мне вполне знакомо, я разговариваю так с теми, кого не уважаю или с теми, кого просто не знаю. Поэтому я не удивлен. Надо признаться, меня даже несколько забавят ее слова. Но не больше, чем бесят.
- … Я остро нуждаюсь в мужской силе.
- Следи за словами, иначе я могу подумать, что ты предлагаешь мне секс, - усмехаюсь, глядя на субъект, решивший, что имеет право так долго меня отвлекать. И правда ведь, по сути, я хорошо понимаю, что она имеет ввиду. Наверняка, какие-то громоздкие тяжелые коробки, собранные ко дню переезда, чемоданы со всяким барахлом. Но хотя бы попытаться смутить стоило. Говорят, что нужно всего лишь послушать человека, чтобы понять, каков он и его характер. – Надеюсь, что у тебя хватит ума воздержаться от комментариев, касающихся моих работ.
Наверное, я должен был родиться псом или еще каким-то животным, ибо то, что я сказал, больше напоминало на рычание. Когда речь идет о том, что я рисую, я начинаю выходить из себя. Будьте умнее, черт возьми, и придержите язык на счет моих картин. Это МОИ картины, что непонятного? Но произнес я только то, что произнес.
Вопрос о заваленном горизонте я пропускаю мимо ушей, чтобы сохранить на лице умелое подобие спокойствия и сдержанности. Зато по глазам много чего можно понять. Даю сто баксов на то, что они горят синим пламенем от нарастающей ярости. Когда я пьян, это особенно заметно. Мне протягивают мягкий карандаш, при виде которого я щурю глаза. У меня и своих достаточно, но в качестве напоминания об этом идиотском Воскресенье, чтоб его, я беру дешевый презент из рук самозванки.
- За карандаш – спасибо, но впредь такого делать не стоит. Я не нищий, в чем можешь убедиться, - показываю жестом на крепкий деревянный мольберт, кучу палитр, кистей различных размеров и толщин, карандашей, пастель. И, пожалуй, я бы не жил в таком доме, будь у меня денег чуть меньше. Не могу сказать, что он выглядит достаточно респектабельным, но в нем есть все мне необходимое, а, значит, он хороший. – В чем заключается моя… задача, скажем так. Я, хоть и пьян, но коробки таскать смогу. Пользы от меня будет побольше, чем от одной пары женских рук. Остается только думать, что ты не какая-нибудь приезжая ведьма.
Скашиваю на девушку недоверчивый взгляд, бубня себе под нос последнюю фразу. Не то, чтобы меня смущала возможность превратиться в чайник или подушку, но еще пока что хочется пожить, как бы глупо не звучало это слово в отношении меня. А еще я слишком быстро сдался, позволив самодовольной дамочке себя эксплуатировать. Этот факт меня расстраивает, но в целом… Мне ведь нетрудно. А заняться, кроме своих художеств, особо нечем.
- После разрешаю тебе угостить меня стаканчиком виски в пабе, - бросаю карандаш в коробку, отряхивая руки непонятно от чего (наверное, просто привычка), проходя мимо девушки, переступая через невысокий забор и оказываясь на улице. – Ну и где твой хлам?

Ну, скажем так, день продолжался совсем не в том ключе, что могла бы представить себе моя дражайшая Белоснежка. В мэрии все были безумно рады меня видеть, пытались решить все мои вопросы как можно быстрее и ни в коем случае не пытались выпроводить взашей. Хотя.. именно так и могло показаться со стороны. Но я же само очарование. Меня нельзя просто так выгнать? Хотя бы потому, что отвязаться от меня весьма непросто. А потому я выходил из администрации спустя два часа, в весьма приподнятом настроении и с полным пакетом нужных и не очень документов. Дом мы умудрились приобрести потрясающий и шикарный, можно будет прятаться от чудесной сестренки хоть весь день – на том же чердаке или в подвале. А вообще.. вообще я заодно умудрился оформиться и в магазине. И часом позже уже начал напиваться.
На самом деле, это забавная история.
Все забавные истории начинаются именно с этих слов.
Босс долго жужжал в ухо по телефону, рассказывая о том, что и как надо сделать. Я принял к сведению. И понимал, что скорее всего первое время все будет очень плохо. Магазин решил пока не открывать, заглянув и проверив, что там есть на первое время и подредактировав некоторые ценники. Никто не запрещает мне класть пару долларов с бутылки в карман? Никто. Да и кассового аппарата должного там нет – мироздание на моей стороне.
А потом я, как любой правильный мужик, решил заехать в ближайший супермаркет за продуктами. Естественно, я ни черта стоящего не купил, потому что подцепил молоденькую нянечку с желтоклювом лет трех, который смотрел на меня своими огромными выпученными глазами и молчал. Молчащие дети – это очень страшно. Но нянечка, на удивление, не стала «склеиваться» до конца и довольно неудачно от меня попыталась отвязаться. И да, я правда ничего не купил. Вот только.. только нашел прекрасный паб где-то на полпути домой. Бутылка хорошего разливного пива из «Огней Парнаса» уже закончилась и была забыта на заднем сидении, ав пабе меня ждали новые знакомые, прекрасный бармен с глазами олененка и куча недорогой и не особо качественной, но годной выпивки. Через три часа разговоров ни_о_чем я был готов на.. что-нибудь. Не сказать, чтобы был очень пьян, но и трезвостью не отличался. Шутил, улыбался и флиртовал со всеми – кажется, даже с вышибалой. В прочем, он в ответ реагировал только количеством морщин на лысом лбу.
И вот он, настал момент истины. Одна из официанток снизошла до меня. Точнее как.. девочка была хорошо – за закрытой дверью туалетной кабинки. А потом она, утирая губки, попыталась втюхать мне сомнительный пакетик за сомнительную сумму. «Нуууу, нет, ни за что» - отнекавшись якобы тем, что не могу и не сейчас, «давай попозже, птичка», я выпросил у бармена еще две бутылки, записав на будущий счет, и свалил из этого странного места. И только потом, сев за руль, понял, что, в принципе, мог ответить ей совсем другими фразами. Что значит – не сейчас? Что значит – не могу? Я завязал. Никогда и не буду. Твою мать, Флем, ты разочаровываешь меня, парень.
Отражение в зеркале заднего вида хмурилось в ответ.
Первую бутылку я умудрился выпить во время поездки до супермаркета и от него – до дома. Теперь на соседнем сидении красовался бумажный пакет с кажется просроченным сыром, бутылкой хорошего виски, свежим багетом, прекрасными креветками, какой-то странной, но явно свежей зеленью и лимоном. Допустим, это все надо было купить. Допустим, я молодец. А, и да. Конечно же – молоко и шоколадное печенье. Вкуснотища. Вытащив тело из машины около дома, я выгреб папку с документами, засунул её вместе с бутылкой пива в пакет и бодренько двинулся навстречу судьбе – то есть сестре. Которая маячила своими прекрасными локонами на горизонте. В компании.. вау, кто это у нас тут? Подхватив одну из коробок в свободную руку (не, ну маленькая коробочка была), я мужественно добрел до крыльца, молча распахнул ногой незапертую дверь, оставил коробку в прихожей, а пакет – на столе на кухне.. И снова выполз к «гостю» и сестре.
- Прелесть моя, я вижу, ты успела приплести первого попавшегося мужика к работе? Ей богу, мужик, сочувствую. – Фыркнув, я сбежал с крыльца, коротко поцеловал Мину в щеку и, не выпуская её из объятий, задумчиво глянул на небритого и очень сурового на вид парня. – Как тебя там говоришь зовут? С кухни не услышал.