- Я пришла. – Сбрасываю у дверей припорошенные снегом ботинки и вешаю тонкую куртку. В доме тихо, темно и тепло. Мне никто не отвечает и никто кроме рыжего кота с огромными трогательными глазами не бежит меня встречать. Потому я просто поворачиваю в хорошо знакомую комнату.
– Встречать меня уже не надо что ли? – Ворчу, но вполне миролюбиво и плюхаюсь на кровать, предварительно поправив покрывало. – Двери как всегда нараспашку…Ты что, не знаешь, что их закрывать надо? Может быть я маньяк? Доиграешься ты когда-то.
Мэтт сидит, уткнувшись в монитор, и сам наклоняется из стороны в сторону, когда машина на экране  заходит в очередной поворот. Я даже не пытаюсь его оторвать – в этой квартире я давно перестала быть тем гостем, к чьему приходу готовят пирог и ставят чайник, убирают квартиру и готовят самые лучшие тапочки. В этом царстве нот и пустых бутылок из-под пива я тот человек, который моет посуду и пытается навести хотя бы видимость порядка, который уничтожает последние запасы еды  и без стеснения пользуется душем. Здесь у меня есть мои-Мэттовы тапочки, моя-Мэттова футболка и моя зубная щетка.  Даже несколько. Потому что я их постоянно забываю, и моя зубная щетка есть практически у всех,  у кого я когда-либо оставалась ночевать.
Начались рождественские каникулы, а это значит, что я здесь практически живу – иногда ухожу домой, а иногда остаюсь, потому что знаю, что назавтра приехала бы снова.  В углу стоит елка, которую мы нарядили еще неделю назад – вместо шариков висят всякие безделушки и кружатся распечатанные круги с фотографиями известных всему миру и известных только некоторым людей. Я замечаю, что серпантин на нижних ветках изрядно потрепан – даже не сомневаюсь, чья это работа, ведь у Мэтта, в отличие от рыжего монстра, нехватки гирлянд в организме не наблюдается. Огоньки от рождественского дерева и свет от монитора – единственные источники света в комнате. Я выгляжу под светом иллюминации гирлянд уютно. Мэтт выглядит в пронизывающим свете игры немного потусторонне.
Я ездила на выходные в Дублин к родителям – не знаю, зачем. Мать все так же молится перед едой, а отец выпивает полбутылки  бренди после. У нас те же самые соседи и все те же занавески – с момента моего отъезда ничего не поменялось. Даже фарфоровые статуэтки на комоде стоят все так же. Мне там по-прежнему не рады, я все еще терпеть не могу там находиться. Наверное, стоит ездить домой время от времени, чтобы случайно не забыть, зачем я оттуда уехала.
Квартира друга перебывает в легкой запущенности, а кот жалобно мяукает, снова пытаясь обгрызть серпантин, отражающий праздничный блеск лампочек – похоже, Мэтт не утруждал себя домашними хлопотами. Не могу его в этом винить – у себя дома я тоже богиня хаоса и не снисхожу до уборики, которой пристало заниматься лишь простым смертным. Но в чужих квартирах во мне просыпается домохозяйка из американских фильмов. Особенно когда я выпью, у меня появляется необузданное желание перемыть всю посуду в доме. Друзья могли бы этим неплохо пользоваться, если бы в результате моего алкоусердия половина тарелок не оказывалась на полу в виде разнокалиберных осколков.
- Привеет Фредди, я очень скучал, прости меня, пожалуйста, я бьюсь в раскаяньях, - разговариваю сама с собой, оглядывая бардак в комнате и переодеваясь в футболку с символикой Лед Зеппелин, которая мне слишком велика. – Вы с котом когда ели последний раз? Чем ты тут четыре дня занимался?
Вопрос риторический. Будто бы я не знаю, чем он мог заниматься. Но мир полон непредвиденных и чудесных событий, вдруг меня ждет сюрприз. Хотя я в этом сомневаюсь. Здесь меня не ждут неожиданности – эта квартира подвержена идеальному уюту и идеальному пониманию, сюда я иду со всеми проблемами и здесь всегда нахожу поддержку. Человеку, живущему в этих стенах, которые благодаря его улыбке тоже кажутся родными, я доверяю свое все и здесь ничто не способно выбить меня из колеи. Потому что однажды, когда я была безоружна, он обнял меня и отвел в это место, которое теперь стало синонимом безопасности и комфорта.

Отредактировано Frederica Dorsey (2014-03-13 16:02:06)