Еще три часа назад Нейт был уверен только в одном – как только он сможет добраться до машины, как только появится хотя бы слабая, призрачная возможность сесть в родной автомобиль, он бросит все – вещи, кредитки, телефон – он бросит все к такой-то матери и уедет из этого чертового города! Видимо, дело… наверное, в особенностях климата, выхлопных газах, может быть, каких-то жутких военных экспериментах на генетическом уровне, проводимых Правительством, - но он бросит все и уедет из этого проклятого места! И, надо сказать, он действовал точно по плану – едва дверь поддалась и он, растрепанный, небритый, в мятой рубашке вывалился в коридор третьего этажа отеля, Инграм ломанул вниз по лестнице к родной машине.
- Доброго утра, - мило улыбнулась горничная, ничуть  не выказав удивления по поводу его внешнего вида и свирепого выражения лица. Нейт уже хотел на ходу крикнуть что-то нецензурное, как заметил из-за угла выходящую пожилую пару, которая, в отличии от горничной, выказала свое отношение презрительно фыркнув и демонстративно осмотрев Нейта с головы до ног. Ну конечно же! В их время…. молодежь  себе не позволяла… Эта пара тут же стала новой мишенью для той же самой нецензурной фразы, но какая-то сила внезапно прямо-таки одарила просветлением несчастный перегруженный мозг Нейта – он ведет себя как сумасшедший! Хренушки! Он не даст им всем выставить себя идиотом! Он – потомок древнего аристократического рода этой жопы мира под названием Гластонбери и… да….
- Доброе утро, - Нейт привычно растянул губы в улыбке номер 4, предназначенной для съема противоположного пола, - я как раз вас искал, - мужчина повернулся тылом к противной пожилой паре и теперь просто источал очарование, направленное на горничную, - я хотел сказать, что через 10 минут освобождаю номер. И гордо пошел вверх. Кто бы знал, сколько ему стоил каждый шаг, каждая ступенька вверх, но он не позволит им… кому им – Нейт не знал, но все равно он ИМ не позволит.
Номер он освободил быстрее, чем за 10 минут. Дверь закрывать не стал, вещи запихнул в сумку, ключи в карман, телефон туда же. Сигареты туда же. Все. Аривидерчи! Адьез! Он выжил! А все тут…
… - Хорошо, мистер Кьюсик, если вы не можете приехать в Пендрагон Парк, то я приеду к вам и будьте уверенны, на этом наше сотрудничество прекратится! – Это сумасшедший город, населенный сумасшедшими людьми! Нейт достал карту-путеводитель и набрал номер толи Мэрии, толи ратуши… Трубку долго не снимали. «Я вас всех наизнанку выверну!» - от ярости сводило скулы.
…- Да мне не принципиально, поймите, мне просто нужен хоть кто-нибудь, обладающие полномочиями должностного лица, чтобы я легитимно мог войти в мой-чертов-новый-дом и подписать акт, что я  принял собственность! – Безликая  грымза неопределенного возраста и социального статуса глазами мертвой рыбы смотрела сквозь очки и Нейт, заграбастов со стойки разложенные документы, свидетельства, права, ключи и расписки снова стоял в длинном коридоре городского административного центра с бесконечными лабиринтами переходов, дверей и снующих туда-сюда невменяемых местных жителей.
- Прошу прощения, - Инграм с маниакальным упорством рванул в очередную дверь, - мое имя Инграм. Нейтан Инграм. И у меня… некоторая  проблема.
В кабинете сидела молоденькая девушка довольно приятной наружности, но чья-либо наружность  сейчас волновала Инграма в последнюю очередь.
- Не могли бы вы… посоветовать мне как поступить. Я вступаю в наследство. Объект: жилой дом на Пендраган Парк. Мой адвокат под всяческими предлогами отказывается ехать со мной, но по правилам.. вы же знаете правила…
Он говорил эту фразу, наверное, раз двадцатый за это утро. И понятия не имел знает ли она правила. Но он точно знал: он никуда не уйдет из этой мэрии пока не получит согласие уполномоченного должностного лица. Что же в доме было не так, что чертов Кьюсик не захотел ехать, сославшись на болезнь? В затуманенном  сознании всплыл еще один способ достижения цели и Нейт, с грохотом водворив свою пачку документов на стол внимательно смотрящей на него девушки, достал из кармана бумажник.
- Я компенсирую ваше время и неудобство, - медленно процедил он, доставая бумажник и отсчитывая четыре купюры по 50 фунтов.

«Да!да!да! Сдейлайте мне кофе! И с печеньем! Или бутербродами!!» - возвопил внутренний голос и тут же был послан в задницу, где уже двое суток находились планы на быстрое урегулирование проблем и возврату к привычной яркой и интересной жизни.
- Нет, спасибо, давайте закончим с этим, - Нейт опустился в предложенное ему кресло и вытянул вперед ноги, скрестив руки на животе и всей своей позой демонстрируя нетерпение. Несмотря на то, что в этой жопе мира под названием Гластонбери, нашлась хоть одна душа, согласная ему помочь, настроение Инграма не улучшилось. Во-первых, он понятия не имел  кто это. Молодая вертихвостка, немного манерная, немного больше чем требуется сосредоточенная… Она даже не представилась! А если это уборщица с хорошим чувством юмора, как в старом бородатом анекдоте про врачей и моляров? Нейт бы не удивился.
Прошло минут десять и он в который раз почесал небритый подбородок. Она что, наизусть учит эти бумажки?? Нет, он не против, он даже согласен  за свой счет копии ей сделать на память. Инграм подавил вздох и склонил голову к другому плечу. Все что он мог в этой тишине кабинета, это проклинать себя за ту дурацкую ситуацию с деньгами, слава Богу девица его не выгнала и не подняла шум, и молча ждать, дабы не усугублять ситуацию.
Прошло еще минут десять. Все трещинки на потолке он уже старательно изучил, лицо этой девушки он не забудет до гробовой доски, а картину на стене – какой-то скучный пейзаж – уже мысленно отреставрировал, дорисовал несколько штрихов, состарил и продал с воображаемого аукциона. Это пройдет. Все проходит, и это пройдет. Надо только пересидеть. По любому, это лучше, нежели то, что было  нынешней ночью. И наконец-то долгожданный вердикт – документы в порядке! Аллилуя! Что и требовалось доказать! Свершилось. Нейт нетерпеливо вскочил с кресла и чуть  пошевелил плечом, разминая отекшую спину.
- Нет, благодарю, чай я тоже не хочу, - как можно вежливее заверил он сотрудницу мэрии, и с гордостью продемонстрировал связку ключей на большом металлическом кольце.
- Я на машине, - через плечо бросил он, поворачиваясь к двери, но притормозил. Так или иначе, но он некогда был воспитан в лучших английских традициях, что заставило его вернуться в кабинет, взять со стола свою объемную папку, еще раз обойти кресло и  распахнуть дверь, пропуская вперед свою спутницу.
У нее был странный взгляд. Она смотрела на Нейта так, словно он  был какой-то диковиной. Именно что, от слова «дикий», - мрачно усмехнулся про себя Инграм, закрывая дверь кабинета и следуя на парковку, указывая путь к машине.
- Спасибо,  что согласились мне помочь, - машина мягко сорвалась с места, и Нейт тут же сбавил скорость. Неизвестно как девушка среагирует на несоблюдение правил вождения.  – Здесь недалеко, прямо за парком, так что это не отнимет у вас много времени.
Гластонбери уже проснулся и улицы наполнялись спокойным и размеренным ритмом жизни провинциальных городов. Прохожие приветливо здоровались друг с другом, то здесь то там звучал перезвон колокольчиков, висящих над входными дверями офисов и кафе. В воздухе плыл сладкий аромат корицы, видимо, из какой-то булочной. Нейтан невольно улыбнулся.
- Знаете, я родился в этом городе. Но очень давно уехал. Странно… Вроде какие-то места мне кажутся знакомыми, но… я совершенно не узнаю здесь ничего. Все чужое.. Как декорации для фильма. -  Разворот вокруг памятника и снова по прямой, - а вы давно здесь живете или из аборигенов? Нейт  поднял бровь и чуть криво улыбнулся, приглашая попутчицу к ненавязчивой светской беседе и желая все-таки как-то загладить паршивое впечатление, которое могло у нее остаться после инцидента с деньгами. Инграм любил нравиться людям.
Еще пара поворотов и он притормозил у витой чугунной ограды с огромными тяжелыми воротами – арками. Их можно было бы попытаться открыть и проехать внутрь  парка особняка, но Нейтан не был уверен, что ржавые замки поддадутся. Он еще раз посмотрел на девушку, прикидывая, стоит ли обходить машину и открывать перед ней дверь, или же она это расценит как сексуальное домогательство. В Лондоне бы у него взяли двести фунтов не думая.  А по каким правилам живут маленькие городишки он еще не знал. Но всякий случай решил попробовать.
- Прошу, мисс… - он все-таки обошел машину и открыл ей  дверцу, однако руку предлагать не стал, - Это ненадолго.
Чугунная калитка легко поддалась, ключ даже не скрипнул. Нейт шел впереди, прислушиваясь к ощущениям. Все-таки он тут родился и прожил довольно долго. Четверть своей жизни! Но ничего из того, что он видел не заставляло пульс участиться от нахлынувших воспоминаний. Слишком усердно его семья и врачи затирали ему воспоминания о минувшем.
Огромные дубовые двери дома мягко скрипнули, но не ржавчины петель, а скорее, от разбухшего дерева. Они вошли в просторный холл с галереей. Холл оказался намного выше первого этажа, завершенного галереей с балюстрадой, тянущейся по двум сторонам огромной комнаты.
- Весьма недурно, сказал Нейт, разглядывая потолочные балки высоко-высоко над головой и удивляясь кованой чугунной люстре, выполненной в виде лапы с когтями. – Согласитесь?
Инграм повернулся к официальному представителю городских властей и замер, а сердце глухо ухнуло куда-то в пустоту. Стоя в дверном проеме, девушка, имени которой он так и не узнал, смотрелась на столько… миниатюрно… на столько… хрупко. Точеный силуэт на фоне огромных старинных дверей просто завораживал. Нейт помнил здесь только одну девушку – свою сестру Корделию, мир праху ее.  Желая разогнать наваждение, Инграм решительно подошел к стене и щелкнул выключателем. Люстра под потолком моргнула раз-другой и наконец-то вспыхнула.
- Электричество здесь есть, что приятно, - произнес Нейт и, наверное для того, чтобы хоть что-то сделать, подошел к огромным окнам и отдернул тяжелые гардины,  пуская лучи солнца в помещение.
- И… как вы сказали вас зовут? – Инграм повернулся к девушке. Сейчас в свете электричества и открытого окна, она уже не выглядела так хрупко и беззащитно. Ее огромные глаза блуждали по помещению, а выражение лица было таким детским, что Нейт невольно улыбнулся. В нем проснулся пацан, демонстрирующий своим друзьям новое приобретение «правда же клевый велик, да?»

Первое, что по-настоящему начинаешь ощущать в жизни после смерти - одиночество. Ты зовешь, но никто не слышит, ты мельтешишь перед глазами, но взгляды людей проходят сквозь тебя. Все сброшенные тобой вазы списываются на неловкость прислуги, все одернутые занавески и вой – на свист ветра, а если кто-то видит и слышит, он не смотрит и не слушает, чтобы остаться нормальным перед лицом общества, не прослыть психом. Кэтлин это уяснила быстро и после этого редко искала контактов с людьми, разве что с целью навредить последним, других призраков в доме не было долгие годы, хотя здесь часто умирали люди. Кармическая ли это несправедливость, а может судьба или ее упрямство сыграло с ней злую шутку – она не знала.
Первый навык, который приобретаешь с течением лет - терпение.  Ты быстро уясняешь, что зло вернется сторицей твоим обидчикам, а мелкие шалости оставляешь на развлечение новичкам. Разбитая посуда и крики на чердаке надоедают и не приносят результата. Это понимание пришло и к убитой маркизе. Она научилась быть спокойно, ждущей и здравомыслящей, научилась строить планы и мстить красиво, но так до конца и не поняла, кому и за что она мстит. Мужа своего давно свела в могилу, женщину, что заняла ее место, довела до безумия. Бедняжка и на смертном одре кричала, что дом проклят и ненавидит ее. О, эти вопли боли были музыкой для ушей Кэтлин, но так и не освободили ее.
И первое, чего начинаешь страшиться - забвение.  Ты ведь есть, вот стоишь у лестницы в башне, той самой лестницы, что жизни тебя лишила, но тебя нет.  Ты видишь свои собственные похороны, притворную горечь супруга и как он в ту же ночь оскверняет супружеское ложе с какой-то потаскухой. Ты видишь, как растет, взрослеет и стареет твой единственный сын, так на тебя непохожий. В конце концов, о тебе забывают все, кого ты знала и любила. Кэтлин все это видела, она видела смерти близких, видела как менялись эпохи, но люди и их пороки остались неизменны. И в конце концов, единственным напоминанием о ней остались полуразвалившееся надгробие где-то на кладбище да портрет в одной из гостиных.
Она уяснила эти правила очень давно, так давно, что уже и не вспомнишь. Тогда же она с этим всем и свыклась. Она даже смогла как-то переварить мысль, что мертва благодаря собственному мужу и на веки вечные привязана к этому ненавистному ей месту.  Она даже поняла поступок мужа через какой-то век, но так и не приняла его, проклятые деньги.
Кэтлин сидела на верхней ступеньке в башне. Она почти всегда была именно здесь, самое безлюдное место во всем особняке, хотя последнее время людей здесь и вовсе нет. Несколько месяцев назад умерла нынешняя владелица дома и до сих пор живые здесь не показывались. Кэтлин очень надеялась, что семейка Ингрем наконец выродилась. Единственными обитателями дома были она и Корделия, призрак одной из ее много раз правнучки, только и с ней маркиза дружбы не водила, даже и не общалась почти. Конфликт интересов и поколений так сказать. Точнее, Кэтлин просто не питала особой нежности ко всей этой семье, по умолчанию записывая их в злостных злодеев, душегубов и мошенников, мучающих невинных, наивных девиц . Так было проще видеть в них во всех врагов.
Где-то далеко в холле раздались голоса, более того, голоса живых, что несказанно заинтриговало маркизу. Наблюдать за людьми конечно сомнительное занятие, но хоть какое-то развлечение в пустой вечности и Кэтлин поспешила на шум.
Устроившись на кушетке в углу комнаты, она могла наблюдать за всеми сразу: Корделией, голова которой торчала сквозь потолок и которая уже развела шум-гам ( на эти юношеские забавы маркиза лишь снисходительно покачала головой) и пришедшими мужчиной и женщиной. Мужчина сразу же привлек внимание блондинки фамильным сходством. За годы своей смерти маркиза быстро научилась узнавать Ингремов на лицо, так сказать. Этот был типичный Ингрем, светловолосый, волевой, решительный, самоуверенный и надменный.
-Родственничек пожаловал.И когда же вы все передохнете уже. – она манерно закатила глаза, салонные привычки и жесты даже сквозь века проскальзывали в мертвой маркизе. Да, когда-то она была звездой салонов, блистала на балах, задавала моду местным дамам, а теперь пыльная и забытая, она напоминала себе этот дом, но в отличие от этой богом забытой полуоблезшей халупы, маркиза страстно желала жить и мести, особенно мести.– Ну, здравствуйте, любезнейший. Надолго ли в наши края? – Кэтлин даже улыбнулась, но улыбка ее холодная и надменная никогда не касалась глаз. Так, дежурный жест хороших манер, но никак ни счастье радушной хозяйки.

В современном большом мире очень трудно найти человека, способного понять и разделить твою страсть к чему-либо. В лучшем случае тебя принимают таким какой ты есть и мирятся с твоими странностями и слабостями, в худшем – улыбаются  в глаза и разводят руками за спиной «ну, у каждого свои тараканы». Тараканами Нейта были древние вещи и он, с огромным еле скрываемым удивлением, внезапно понял какое именно впечатление на его спутницу произвел дом. И в этом было что-то… знаковое. Ему внезапно захотелось показать ей что-то более древнее, старое, дорогое… нежели полусгнившие балки под потолком. Строения, где архитекторы грамотно и оптимально распоряжались пространством, изделия, поражающие своими…
Как мило она произнесла это «Грирсон» с раскатистым повторением двух «р». Нейт не смог сдержать улыбки, ловя жест, похожий на предложение рукопожатия, когда сверху что-то громыхнулось и покатилось. «Что за черт?»… Инграм вскинул голову  на звук и застыл, не в силах пошевелиться, словно увидел перед собой змею, готовую нанести удар. Да лучше бы три змеи! Под потолком, за люстрой, в свете электрической лампы Нейт увидел….. полупрозрачный шар, имеющий расплывчатые контуры, но однозначно напоминающий голову человека. Из этой полупрозрачной, словно сотканной из тумана головы, вниз свисали довольно длинные волосы. Голова держалась сама по себе, словно приклеенная к потолку и то ли покачивалась, толи поворачивалась.
Катящийся предмет, видимо, гулко ударился о стену и звук пропал.
- Кажется, в вашем доме завелись мыши или... или мы тут не одни, - мисс Грирсон выглядело фигово и довольно напугано, но на голову не смотрела, следовательно, рассудил Нейт своим слабым рассудком, видеть ее не могла. Или не хотела.
- Э.. Это белки, - выдавил из себя Нейт, - я читал, что в этих местах их много… как и енотов…
Определенный опыт ему подсказывал, что если не обращать внимания на всякие головы из потолка, то эти внешние раздражители пропадают.  Видимо, психика успокаивается и перестает вытаскивать из подсознания разнообразные идиотские картинки.
- Быть может нам подняться наверх и посмотреть, что произошло. Или не стоит? – Грирсон была перепугана не на шутку, голова так и покачивалась под потолком, в доме замерла тишина, а внутри липкий страх.
- Вы знаете… На белок нам смотреть не нужно, - Инграм попытался не смотреть в сторону головы, но не смог этого сделать, по этому решил просто передвинуться на пару метров в бок, чтобы голова с волосами выпала из поля зрения. Ну, висит голова, и что? Жрать не просит же! А ему надо оформить эти чертовы бумаги, что бы спокойно нанять строителей, отреставрировать тут все и продать. Вместе с этой чертовой головой! По этому юную мисс Грирсон упускать было нельзя ни под каким видом. – Нам надо осмотреть бойлер и генератор. Мы ради этого, можно сказать, и приехали.
Нейт вытер о джинсы вспотевшие ладони рук и покрутил головой в поисках двери, которая могла бы вести в подвал. Из детских воспоминаний следовало, что она где-то… Взгляд Инграма остановился и остекленел, когда он увидел еще одного человека… Он сидел в дальнем углу на кровати и на голове у него был огромный высокий шлем. Нейт быстро посмотрел вверх, чтобы убедиться, что голова на месте, ибо по всем пунктам выходило, что его психоз развивается, а галлюцинации прогрессируют. Новый человек, в, похоже, длинном селом саване, находился в темном углу, что не давало возможности рассмотреть его получше. Он сидел, словно кол проглотил, и смотрел прямо перед собой. Он тоже был такой беленький, полупрозрачненький… туманненький. Это был кошмар наяву. Нейт судорожно облизал губы:
- Нам сюда, - он решительно взял Скарлетт за руку и практически волоком потащил к двери подвала. Лучше перетерпеть сейчас и закрыть для себя эту тему, чем потом еще раз искать кого-то чтобы сюда вернуться.  – Этот дом… Это куча денег. Предлагаю его рассматривать в этом свете.
Нейт щелкнул выключателем и стал спускаться по довольно шаткого вида лестнице, продолжая тащить за собой несчастную девушку. Их взорам открылось сложенное из кирпича-сырца помещение, украшенное черными клочьями паутины между потолочными балками. В гробовой тишине отчетливо слышался гул бегущей воды. Этот шум доносился из темного, похожего на пещеру, большого подвала, скрытого за еще одной дверью, где в самом центре располагался круглый колодец, примерно десяти футов в диаметре, и этот колодец доходил до подземной реки, протекавшей прямо под домом. Края старого колодца, выложенные из камня, возвышались над полом всего на полтора фута. Куски ржавого железа, сломанные стулья и детали неведомых механизмов валялись тут и там, будто подвал служил складом для старого барахла. Воздух внизу отличался промозглостью и повышенной влагой, а из колодца поднимался холод.
- Так, - Нейт обо что-то споткнулся и выпустил руку Скарлетт, - здесь у стены стоит генератор…
Торопясь сделать все побыстрее и украдкой озираясь в поисках новых нежеланных видений, Нейт щелкал выключателями, но мотор только хрипло кряхтел и рыгал в ответ. Датчик топлива показывал, что резервуар заполнен на четверть, но что там за топливо – оставалось загадкой.
- Напишем, что все в порядке, только батареи подсажены, хорошо? – Нейт повернулся к девушке, - в общем я готов подписать, что дом находится в том же состоянии,  что описано в акте осмотра. Все хорошо, мисс Грирсон? – только не хватало, чтобы эта любительница древностей свалилась в обморок у него в подвале. Он и сам еле держится! Хотя сейчас,  когда в поле зрения никого не было, голова из потолка и странный человек с чем-то на голове, казались просто игрой света и тени. И, конечно же, бурной фантазии нового владельца дома.

С появлением этих двоих Кэтлин вспомнила, что не питает слабости не только к Ингремам (по очень веским причинам конечно же), но и ко всем остальным людям на планете. Эта их такая живая, человеческая суетливость и издерганность слишком быстро наскучивает, но, что еще важнее, показывает и напоминает о жизни, которую могла бы прожить и маркиза. О всех тех днях рождения, балах и приемах, что она могла бы провести, попади она в семью поблагороднее. О тех ее детях, что никогда не родились из-за ее ранней кончины. Надо же, когда-то она так страшилась утратить красоту своей молодости, постареть, пополнеть и подурнеть, что не желала даже и первого ребенка. Так страшилась, что каждый взгляд в зеркало заставлял произносить глупые пожелания вроде «вот бы навечно остаться такой». Нда, мечты сбываются, правда, в очень извращенной форме. Трудно признавать ошибки, но тщеславие, пожалуй, было самым страшным ее пороком тогда, да только смерть сильно меняет взгляды на мир. Сейчас каждый вдох и выдох этих двоих, каждая морщинка у глаз мужчины заставляли Кэтлин испытывать острейшие приступы зависти к их смертности.
или мы тут не одни – испуганно произносила девушка, подозрительно бегая глазками по комнате. - Э.. Это белки, – придумывал оправдания мужчина. И даже не сами слова заставили Кэтлин заинтересоваться пришедшими еще сильнее ( хотя она никогда не думала, что какой-то факт сможет заинтересовать ее сильнее, чем большая красная пометка на лбу – Ингрем), но вот свершилось. Надо же первые посетители дома за последние месяцы, мало что один из них Ингрен, так еще и оба медиумы скорее всего, просто необученные и неверящие. Прямо призрачное Рождество наступило сегодня для леди Ингрем. Такая возможность поизмываться над кем-то или даже банально поговорить. Иногда так хочется просто услышать хоть слово от кого-то живого, тогда она бы на маленький отрезок времени забыла о том, что в этом мире ее больше нет, чем есть.
Катарина, ты енот... – неправильное  произношение ее имени заставило Кэтлин резко вернуться из своих уютных, размеренных размышлений в наполненную суетой комнату, где двое совершенно очевидно дерганных живых старались не показать друг другу, что ощущают ненормальность дома. На ум приходила аналогия с ярмарочными торговками во время городских праздников. В детстве маркиза любила такие ярмарки, туда ее водил отец и уделял ей целый день и обязательно покупал ей вкуснейший имбирный пряник и кучу других лакомств в придачу. Эти воспоминания доходили до блондинки как сквозь туман, с каждым разом их прокручивания в голове становясь все отдаленнее и все более размытыми, ставя под сомнение даже собственную правдоподобность .А может за такое количество времени, наполненное исключительно тишиной, это и должно было случиться, она должна просто забыть себе, отвыкнуть от любого шума и от мира и раствориться в вечности, исчезнуть насовсем?
- Енот – это уже неплохо, их, по –крайней мере, видят, да и в гостиных подобная тема будет приемлема, но мало кто захочет обсудить двух мертвых леди, непричесанная голова одной из которых висит в потолке. И сколько можно повторять, мое имя Кэтлин. Не Катарина, не Кэтрин и уж тем более не Кэти, особенно не Кэти. – воспитанная в строгости и почитании приличий и манер, Кэтлин никак не могла проигнорировать подобную фамильярность. Что ни говори, а породу иногда никакое количество лет не способны вытравить, даже из призрака, даже если призрак этот очень старается не отставать от времени. Прозвучало это конечно в стиле самых строгих гувернанток благородных семей, что заставило поморщиться даже саму маркизу. Она питала неприязнь к некоторым особам данной профессии еще в глубоком детстве. Вообще, она много к чему питала неприязнь и мало что привлекало ее по-настоящему. Ладно, если совсем начистоту, она и сама была чертовски неприятной персоной еще при жизни, а уж смерть явно не добавила мягкости и чуткости ее характеру.
Каждый из присутствующих в этом доме чувствовал себя не в своей тарелке, даже Корделия. Хотя нет, особенно малышка Дели, которая опознала в нежданном родственнике своего младшего братишку Нейтана. Кэтлин помнила его сопливым мальчуганом с ободранными коленками, милым и невинным. А сейчас перед ней стоял состоявшийся мужчина.
-Время не щадит живых  и к тебе оно тоже не особенно благосклонно. А от меня так и вовсе осталить уже одни косточки, благодаря некоторым. Если вообще что-то осталось еще – не то, чтобы она обращалась к мужчине, скорее проговаривала мысли, все еще не стопроцентно уверенная в том, что ее могут услышать. Возник отголосок желания. Нет, не того, о котором бы сейчас подумал любой представитель молодежи, а желания повнимательнее рассмотреть человека, как музейный экспонат. Хотелось нависнуть над ним и вглядываться в каждую черточку, чтобы узнать, сколько же прошло лет, ведь сама она считала только Самайны, только этот день в году она была жива. Но пялиться на людей дурной тон, как впрочем, и суетливость и излишняя живость, поэтому Кэтлин так и осталась сидеть на своем месте все так же прямо и чопорно.
Вся невменяемая процессия тем временем двинулась в подвал, а блондинка все еще сидела на кушетке, точнее ей нравилось думать, что она сидит. Нет тела, сидеть нечему. Глубоко вздохнув она медленно поплыла вслед за всеми, максимально приблизившись к незнакомке.
-А Вы, милочка, как я погляжу совсем блаженная. Спускаться с Ингремом в подвал по лестнице. Неужто смерти ищете? – напутствовала призрак и без того неуютно себя чувствующую девушку. Конечно, Кэтлин не могла знать слышит ее девушка или просто чувствует, но лить гадость об этом семействе в уши хоть кому-нибудь было прекрасно. В подвале маркиза опять заняла место в одном из углов так, чтобы видеть сразу всех присутствующих. Отсутствие тела позволяло ей остановиться хоть в стене, хоть в потолке для лучшей картины, но, когда она придерживалась человеческого отношения к пространству было легче уговаривать себя, что еще не все так плохо.
Мужчина вцепился в пришедшую девушку, как крокодил в добычу, не буквально, а лишь образно, буквально вынуждая ее своим напором заставить все сделать быстро и именно так, как то нужно ему, но эта настырность заставила Кэтлин пропитаться к нему моментальной неприязнью, да еще и Корделия дошла до точки. Есть вещи, которые могут пошатнуть мир даже у неуспокоенных  духов. Для Корделии этой вещью оказался ее сорокалетний младший братец, который очень старательно игнорировал ее присутствие. И такая ранимость вызвала какой-то интуитивный отклик в Кэтлин. То ли это традиция всех призраков, оберегать молодняк твоего дома, то ли нерастраченный когда-то материнский инстинкт, то ли еще какая-то ересь, но Кэтлин мгновенно оказалась рядом с Корделией и обняла ее
-Тише, малышка Дели, все будет хорошо. Мы заставим его признать твое существование. – и это было совершенно удивительным опытом, контакт с других призраком. Это было так правильно, что маркиза даже слегка пожалела о своем затворничестве. А еще она поняла, что никогда не питала ненависти к этой девушке, даже скорее наоборот, она не показывалась на глаза Корделии потому что сама стыдилась, когда-то ее малодушие поспособствовало смерти этой девушки.
Я же знаю, что хоть один наверняка нас слышит. Так вот, этот подвал просто кладезь хлама для несчастных случаев. И если вы не соблаговолите перестать нас игнорировать, я буду швырять вещи – злость стала почти ощутимой или она просто помнила, как нужно испытывать эту эмоцию, не важно. В данный момент важно другое, Кэтлин поняла, что теперь станет всегда защищать Корделию, ведь эту девушку она признала своей семьей. Даже если последняя не захочет подобного покровительства, она его получит. И для доказательства серьезности своих намерений Кэтлин опустилась до давно забытых проказ – о стену вдребезги разбилась какая-то бутылка.

- Катарина?  Может быть, - Нейт совершенно безразлично пожал плечами, пытаясь открыть шкаф с газовым баллоном, но дверца не поддавалась, - мох родственников как только не звали… Вот черт!
Он самозабвенно тянул ручку на себя, но ту намертво заклинило. Пока он стоял лицом к стене, страх понемногу проходил, еще бы, из-за спины раздавалось учащенное дыхание Скарлетт, в перед ним была лишь стена.
- Сейчас поднимемся. А что тут, кстати, сдохно? – Нейт  втянул носом воздух, итак несвежий и затхлый он стал вдруг каким-то …. потухшим, словно на болоте. – вы рехну….????!!!!
Нейт сперва услышал как что-то ударилось в стену и разлетелось в дребезги и первой мыслью было, что Скарлетт, при всей видимой нормальности, тоже подвержена некоторым припадкам, свойственным местному населению, и швырнула в него чем-то, но к счастью промахнулась. Это была не мысль, а просто понимание, озарение, поэтому, когда он стал оборачиваться на звук, в него что-то врезалось, что он инстинктивно зажал, прерывая движение в свою сторону. Это оказалось тело мисс Грирсон. По подвалу распространялось жуткое зловоние, у стены блестели только что образовавшиеся осколки, в его объятьях была девушка. И он отдал бы половину своего состоянии, лишь бы сейчас оказаться в любом другом месте. Да.  Любой другой вариант был бы потенциально лучше имеющегося.
- Знал бы, памперсы бы одел, - сквозь зубы процедил Нейт,  прижимая к себе Скарлетт, то ли защищая, то ли выставляя ее перед собой на подобие щита. – Еноты. Чертовы еноты-мутанты. Убежденно произнес он вслух, когда его взгляд остановился на лестнице… Там были оба. Точнее обе. Теперь Нейт отчетливо видел, что мужик в саване и шлеме – это женщина с высокой аристократической прической. Оба призрака стояли на лестнице, одна обнимала другую… из-под них вытекала маленькая лужица воды… «Не мне одному надо думать опамперсах» - мысленно съязвил Нейт, кусая губу и смотря на происходящее. А что он еще мог? Нельзя сказать, что он продолжал испытывать леденящий душу ужас. В конце концов, он видел призраков и раньше,  чаще или реже, более четко или расплывчато… иногда они показывали ему какие-то странные, а иногда очень интересные картинки, особенно в детстве, но никогда не причиняли никакого вреда. Так что оправившись от первого шока, Нейт уже не впадал в истеричную панику, гонимый единственным желанием выжить. Но Игнрам до сих пор не понимал на кой. Вот на кой? Даже если кто-то где-то этих призраков не так закопал или же они требуют какого-то возмездия, Нейт был определенно не тем парнем, кто пойдет устраивать перезахоронения или же вершить справедливость. Сейчас он просто наблюдал.  Он не знал как и что  должен делать человек, столкнувшись с призраками и потому делал то, что делал всегда в детстве -  встал, замер и смотрел практически не моргая.
Призраки же, особи женского пола, две штука, устроились прямо на лестнице в обнимку, в лучших традициях телеканала Дискавери – это когда два тигра ложатся на дороге и хрен сдвинешь или объедешь…  Одна поглаживала другую, что напоминало уже не тигров, а обезьянок их того же Дискавери… Но паршиво было не это. Паршиво было,  что та, что с высокой прической явно проявляла агрессию, но даже и не это было фиговым. Они стояли на лестнице. А это значило, что все пути наверх были отрезаны. Ну, или как вариант, Нейту и Скарлетт надо было бы пройти  сквозь призраков.  Или же… отманить их с лестницы. Или же… послать Скарлетт вперед …. Чтобы она прошла и посмотреть что будет. Ге-ни-аль-но! Но на всякий случай, ему бы хотелось обеспечить себе алиби. А значит…
- Ну, что  же вы так испугались, - Нейт обаятельно улыбнулся глядя сверху вниз в глаза девушке, - это ветер, наверное. Давайте сделаем так, вы идите наверх, а я сниму на камеру марку и характеристики этого оборудования. Хорошо?
Он словно нехотя отпустил руки, выпуская девушку из объятий и полез в карман за телефоном.
- Поднимайтесь, мисс Грирсон… я буду через минутку!

Сейчас она прекрасно понимала растерянность Корделии, ведь сама находилась в призрачном состоянии почти два века и это в семье, где постоянно рождались медиумы, большинство которых, точно так же как сейчас эти двое живых, трусливо игнорировали ее присутствие. Утешал факт, что два притворщика были близки к тому, чтобы грохнуться без чувств. Зашуганы до усрачки, как сейчас выразились бы ее сверстники. А еще за столь продолжительный период времени, она и сама неплохо поднаторела в искусстве ничего и никого не замечать вокруг себя. Полезное надо отметить качество. Она бы уже и сейчас отправилась назад в башню, вынашивать свои планы отмщения и обретения телесной формы, если бы не Корделия.
Они всегда уходят, малышка Дели. Так или иначе, но они нас покидают. - маркиза на автомате поглаживала девушку по голове, уставившить на пустой участок стены. Она прокручивала в воспоминаниях лица всех когда-либо живших при ней в этом доме. И только сейчас задумалась, насколько различны были эпохи, в которых они все воспитывались. Корди, например, умерла в 18 и тогда она только только вышла из подросткового возраста, Кэтлин умерла в 19 и уже тогда она была взрослой женщиной, женой, матерью. Но у всех Ингремов было кое-что общее, когда-то они все были чистыми, невинными детьми. Именно в эту счастливую пору они верили, они говорили с бестелесными обитателями дома. В то время они занимали маркизу, такие милые, пухлощекие и непоседливые. Не то, чтобы она любила детей, боже упаси, скорее они ее умиляли. Это были такие живые игрушки, теплые и доверчивые, с которыми можно было немножко позаниматься, а потом вновь отдать на попечение нянек-гувернанток. Такое отношение к детям было свойственно дамам ее времени.
Действительно, почему? Почему одним дано прожить долгую, но никчемную жизнь, полную пороков и грехов жизнь, а другие, ничего дурного совершить не успевшие, должны вечно наблюдать за ними извне. -Я не знаю, Корделия. - и это было чистой правдой. Она не знала, почему одним везет, а другим нет, но и задумываться об этом себе не позволяла. Так можно и вовсе погрязнуть в философских проблемах бытия и судьбы.
Живая девушка, кажется Скарлетт, так и вовсе вызывала в маркизе жалость. Искать утешения и защиты в объятиях одного из Ингремов. Ну серьезно? В компании двух агрессивно настроенных призрачных леди ей и то было бы безопаснее. Когда-то Кэтлин тоже делала такую ошибку и дорого поплатилась. Жаль, что не было никого рядом, кто предостерег бы. Даже не так. Жаль, что не было никого рядом, кто вразумил бы ее отца не заключать эту сделку. Да, да, да, собственного родителя Кэтлин тоже считала предателем.
- Поднимайтесь, мисс Грирсон… я буду через минутку!- вернемся к детям Ингремам. Кэтлин поморщилась, будто могла унюхать здесь нечто весьма и весьма дурнопахнущее. Потом, спустя годы, очаровательные карапузики вырастали в типичных Инремов: трусливых, безжалостных, двуличных, беспринципных и маркиза тотчас же вспоминала о своей ненависти. Один из таких трусливых мартовских котов как раз находился сейчас перед ней. Было серьезное подозрение, что Нейтан Ингрем впитал в себя все пороки, что семейство накапливало веками, какой труженик, так нести в себе семейный скарб. И будь Кэтлин дышащей, она бы наверно сейчас задохнулась бы от негодования и презрения к этому человеку. Отослать впереди себя навстречу опасности девушку - это так низко, так неблагородно и так типично по-ингремовски. Видно в этой семье сильным полом всегда были женщины.
Корделия разошлась не на шутку, маркиза хорошо знала подобное душевное состояния - озлобленность, но после него у нормальных душ наступает опустошенность и именно поэтому она не стала предпринимать попыток утихомирить Корделию, наоборот, молча кивнула на просьбу последней остановить живую и исчезла из подвала. Спустя пару мгновений, оставшиеся в подвале могли расслышать оглушительный грохот. Это маркиза, старательно сконцентрировавшить, придвинула дверь тяжеленным старым роялем, она уже почти забыла, что он там вечность пылился в холле. На это действие понадобилось довольно много энергии, старинная штуковина казалось весила целую тонну, но она того стоит, если Дели станет спокойнее. Выглянув в окно и осмотрев дом, как будто за это время что-то можно измениться в пустом жилище призраков, Кэтлин снова вернулась в подвал.
Эй, Скарлетт, тебя ведь так зовут? - призрачная фигура оказалась у самого уха брюнетки. Она раскачивалась в воздухе, слегка мерцая, заново накапливая силы и шипела как змея. - Передай этому... этому... эм, ублюдку - для девушки воспитанной в строгих викторианских традициях было действительно сложно подбирать ругательства. - что его сестра им очень-очень недовольна. Дели скучала, а он ее предал и бросил.

Нейт где-то читал, что Цезарь отбирал себе в армию людей, которые не бледнеют, а краснеют во время опасности. Он бы сейчас  очень затруднился сказать, какого именно цвета у него лицо, но когда он достал из кармана телефон, следуя своей легенде и нажал на иконку камеры, он уже не мог думать не о цезаре, не о цвете лица его доблестных легионеров. Такое показывали в фильмах ужасов, но Нейт никогда не был поклонником этого жанра: все пространство подвала, от места где он стоял до лестницы, внезапно сузилось в его сознании до одного коридора-прохода, длинного и узкого. В одном конце стоял он, выставив впереди себя руку с девайсом, а с другого, прерывистыми рывками, не касаясь ногами пола на него надвигался призрак… Мгновение и она преодолела метра три, еще мгновение – замерла, а в следующее оказалась совсем близко. Нейт не мог даже дышать, словно завороженный глядя на приближение полупрозрачного силуэта. Воздух внезапно стал плотным и обжигающе-холодным. Он уплотнялся и уплотнялся до тех пор, пока неведомая сила невообразимой мощи не ударила Играма в грудь. Телефон выпал из руки и упал на каменный пол, но Нейтан этого даже и не понял – в голове разлилась удивительная непроницаемая тьма, уши заложило, к горлу подкатил ком, а перед глазами возникли безумно яркие разноцветные пятна, которые так же внезапно исчезли, как и возникли. На смену им пришел ряд видений, без которых бы Нейт спокойно прожил еще сорок лет. Он не столько увидел, сколько понял, осознал, прочувствовал на себе события короткой истории. Чужой истории.
- Оставьте нас! Оставьте!
Чужой истории. Крик Грирсон вырвал Нейта из состояния ступора. Нет, он понял. Он понял, что это призрак. Тут можно спорить, тут можно делать заявления, открывать конференцию, собирать самет, но факт оставался фактом: в доме был призрак, или же Нейтан Инграм окончательно слетел с катушек и лупится затылком о дверь бойлера. Черта с два! Инграм поднял руку. Она дрожала, но слушалась. Он убрал с лица прилипшие  волосы и понял, что весь мокрый как мышь, холодный пот пропитал всю одежду и та прилипла к телу. Да блин блинский!  Рука автоматически согнулась в локте и непроизвольно дотронулась до огромного креста, висевшего на груди мужчины под сорочкой, но он понимал, что  бог ему тут не поможет и никакие ритуалы экзорцизма, о которых он много читал в старинных книгах, он проводить не будет, да и не сможет.
- Ты не Корделия! – голос прозвучал совсем не так как он планировал, хрипло и срываясь, но Нейт продолжил, - Убирайся. Это мой дом! Тебя нет. Ты умерла! Тебе здесь не место!
Он перевел дыхание, стараясь не сводить взгляда с девушки напротив. Кем бы она не была. Но это действительно не его сестра. Дели умерла, Дели утонула, он хоронил ее снова и снова: в каждом сеансе гипноза у психиатров, в каждом детском кошмаре, в каждом скрипе половиц, которые он слышал, мотаясь по раскопкам во всех частях света.
- Тебе здесь не место, - твердо повторил он, - кем бы ты ни была, что бы ты не думала, убирайся! Это не твой мир, это не твой дом!
Сейчас ему было все равно, что о нем подумает Скарлетт, что могут решить случайные свидетели-прохожие, слышащие его крики. Он столкнулся со своим кошмаром и должен был справиться. В конце концов, это действительно его мир, он Инграм, он предположительно потомок одного из рыцарей Круглого Стола и он не позволит всякой нечестии диктовать себе условия!
- Чего тебе от меня надо? О чем ты думала, когда утопилась? Обо мне? О матери? Поседевшей за полгода? Об отце? Весь город говорил, что ты наложила на себя руки, потому что забеременела от Патрика! Ты думала тогда о нас? Что будет с нами? Ты думала обо мне, когда мне поставили диагноз психического расстройства и я питался исключительно таблетками? Нет?! Тогда какого черта ты мне тут показываешь жалостливые картинки?! С чего я вдруг должен думать о тебе? Это бы бросила нас! Ты ушла и сделала то, что было проще!
Вот сейчас Нейт бы точно сказал, что лицо его было  красным, ибо на смену ужасу пришел яростный бурлящий гнев, гнев не оставляющий никаких шансов другим эмоциям.
- А ты кто такая? – он вскинул голову, глядя мимо Дели на вторую женщину, - Ну вот ты-то, мать твою, кто такая? Тебе то что тут надо? За компанию пришла? Вас не отпели? Не закапали на нужной глубине? Или вы просто занимаете любое свободное помещение, как тля или крысы? Так вот, я приехал, облом! И я изгоняю вас откуда бы вы не пришли!
Нейт резко выдохнул и сделал шаг вперед. Он должен был это сделать. Для себя. Во имя  всего того, что пережил за эти чертовы тридцать лет. Он прошел сквозь зыбкое облакообразное тело призрака и.. ничего не произошло.
- Либо вы убираетесь сами, либо я вызываю священника, - категорично закончил он и его взгляд уперся в сидящую на верхней ступеньке Скарлетт… Не важно!
- Убери от нее свои руки, - зло процедил он призраку с высокой прической и подошел к лестнице. Они выберутся отсюда. – Вы в порядке, мисс Грирсон?
Конечно она была не в порядке! Да и он сам был очень далек от состояния « в порядке». Да и кто был бы?! Но он никому не позволит диктовать ему условия – Мы справимся... Скарлетт.
Он вытер тыльной стороной руки губы и, стараясь не поворачиваться, взялся за перила лестницы, начиная подниматься вверх к сидящей на ступеньках живой и испуганной Скай.