На утро ничего не изменилось. На утро через день - тоже. Собственно, вообще не многое сдвинулось с места. Вивиан по-прежнему была мертва, и им не приснилось, что они просто кого-то там сбили в лесу. Это оказалось правдой, что подтверждали кратковременные и, к счастью, не такие тяжелые срывы Романа, разбитое лобовое стекло форда, а так же Пакстон, теперь живущий у Годфри. А вернее, с ним. В прямом смысле слова. Роман, из чистого приличия, предложил парню занять гостевую комнату по коридору дальше, но на одном этаже с его комнатой и комнатой его сестры, но Эйв отказался. Как оказалось, личного пространства ему хватало и рядом с Романом. И хоть Годфри ничего не сказал и не отвесил вообще никакой шутки по этому поводу, но улыбка все же появилась на его лице.
Паксу удалось договориться, и лобовое стекло уже было на пути в Гластонбери. Правда, малышку пришлось хорошенько приласкать, чтобы хотя бы на половину вернуть ей прежний блеск. Фордом занимался Пакс, а Роман ходил кругами, кусая губы, и мысленно жалея свой автомобиль. Рассказ парня о том, что случилось с Вивиан повторился днем позже. Он сам заговорил об этом, видимо, нужно было выговориться. Годфри выслушал, но не сказал ни слова - не знает, как надо утешать, и что вообще говорят в таких случаях. Они не видели никого в лесу в ту ночь. Но не исключено теперь, что у их поступка была пара лишних глаз в свидетелях. С этим надо было разобраться. Да и Вивиан обещала уйти, как только так и сразу. Правда, это Роман додумал уже сам. Он задавал этот вопрос призраку, но та не ответила, словно ее не было рядом, или она не желала говорить с Годфри.
Все пара дней спустя сумбура той ночи, а мальчишке начало казаться, что все в норме, и что ничего не происходило вообще. Шарлотта нашла общий язык с Эйвери быстрее, чем того бы хотелось Роману, но он не сказал ни слова, зато по его поведению, в особые моменты, скажем так, было понятно, что ему это все совсем не по душе. Линн, мать Романа и Шарлотты, перестала врываться в комнату сыну, а за завтраком предпочитала сидеть молча, либо показательно расспрашивая собравшихся о том, как у них дела. У всех.Даже у Пакстона.
Солнце стояло высоко в небе, и проснувшись - а Роман всю ночь не спал: непонятная тревожность и неизвестно с чего взявшийся кошмар, не давали ему покоя - он натянул футболку и спустился вниз, прошел через задний дворик и остановился перед гаражом. Играла приглушенно музыка, и Пакстон возился с фордом. У ворот поместья стоял отцовский плимут барракуда кровавого цвета - именно на нем теперь и ездил Роман. К счастью, никаких вопросов касательно смены авто не возникло, ни у кого, да и никаких посторонних не завершивших свои дела душ в салоне не было.
- Эгей, смотри, она скоро станет прежней красоткой. Что слышно о лобовом? Скоро его сюда?.. - он махнул рукой, заходя в гараж, и облокачиваясь на машину, наклоняясь и заглядывая, на манер Пакстона, под капот форда. Роману казалось, что с тех пор, как плимут был выгнан из гаража, Паксу он пришелся по душе куда больше, чем форд Годфри. Хоть обе машины и были весьма и весьма хороши. Оно и понятно, плимут не сбивал людей. А если и сбивал, то они об этом не узнают, да и...сам лично Пакс ничего не творил в том авто. А это уже какое-никакое да облегчение. Но за руль барракуды Пакс сел единожды - когда выгонял тачку из гаража.
- Матери сегодня не будет. Едет в город, по делам Института. Шарлотта предлагает посмотреть фильм с...попкорном. А еще просила пригласить пару своих подружек. Что скажешь? Я перепросился в пабе на завтрашнюю смену, так что вечер, в принципе, свободен и у меня. - Роман говорил с ним мало за последние дни. Чаще бродил где-то, а когда возвращался, подолгу торчал в душе. Его трясло всего после проведенных часов один-на-один с призраками в его доме. И он не пил с той самой ночи. Нервы сдавали, но каждую ночь становилось легче: Пакстон всегда был рядом. Правда, было кое-что, о чем стоило поговорить, но и об этом парни не разговаривали. Ведь...это же случилось единожды, разве есть смысл? И плевать, что Романа иногда накрывает ревность, а Шарлотта, кажется, начала странно подмигивать им обоим.

- Тогда я присмотрю за девочками сам, - не ведя бровью отвечает Роман, все так же пялясь невидящим взглядом на внутренности его форда. Конечно, если бы Пакс не видел его, или бы между ними было что-то большее, чем непонятные прикосновения в ту ночь, он бы, конечно, задал бы вопрос, поинтересовался, может быть психанул бы, но как-то это было не в его праве. Хоть он и не любил, когда уходили или отдалялись те, кому он того не позволял делать. А Роман определенно не позволял Пакстону вот так вот резко отдаляться. А уж тем более, заводить разговоры о том, что "это как бы идет к концу, что будем делать, Роман?". Знал бы он, сам бы с ним поговорил. Мысль о том, что Пакса просто может не стать в его доме, в его спальне, и что уж там - в его постели, несколько не грела Годфри, но она была здравой, и все-таки последовательной: между ними ничего нет, пора бы смириться.
Роман выпрямляется, когда Пакстон подходит к нему, но все еще смотрит на машину. Форд. Чертов форд. И почему он усиленно заставляет себя думать о мустанге, хотя надо бы подумать о другом, насущем? И как на зло, не было ни единой лишней мысли, которая принадлежала бы не ему, в голове. Роман выдыхает и наконец переводит взгляд на парня.
- Да. Мы сбили девчонку и отволокли ее в лес. Но вряд ли лучшая идея вот так об этом говорить. Конечно, здесь некому нас подслушать, тут даже деревья за то, чтобы тайны Годфри оставались в пределах владений Годфри, так что... - он цокнул языком, чуть оскалившись в наглой ухмылке. И хоть он был достаточно безмятежен на первый взгляд, все было не так ровно и гладко в его душе. Правда, и внешне он был тоже уже не так прекрасен, как обычно: круги под глазами и уставший вид, явно говорили о многом. Но вот вести себя как мудак это ни в коем разе не мешало.
- Слушай, не напирай, а, - Роман делает шаг назад, глядя куда-то поверх головы Пакстона, и нервно дергает плечом, когда понимает, что дальше отходить будет некуда. В конце-концов, выходит из гаража только один. Задние ворота закрыты, и сбежать на раз-два не получится. Да и с каких это пор, Роман Годфри убегает? Не он ли, обычно, напирает, заставляя своего противника едва ли не ссаться в штаны от его наглого взгляда и совершенно сумасшедшего вида?
- Я могу заплатить. За ремонт, - проходится пальцами по ребру машины, отмечая для себя, что как-то его уже не тянет к форду, и отцовский плимут стал куда приятнее его душе, да и телу, но все же, это улика, и Пакс уже проделал довольно большую работу. Остались детали, и одна из них, со слов парня, уже на пути в город.
Мысли о том, что своим поведением, да и словами про то, что он заплатит за работу, он может его обидеть или задеть, приходят позже, хоть Роман и впускает их несколько нехотя. Разум заслонен глупой обидой, которую он пропустил в свой сонный мозг минутами ранее, и теперь он циклится на ней, как глупый мальчишка лет девяти-десяти. Другие у него планы, как же...
- Я оставлю парадную дверь открытой. Не хочу, чтобы Шарли и ее подружкам что-то угрожало, ну...если ты конечно вернешься, после своих планов. - вот она. Сквозит. Обида. Роман опускает взгляд, глядя на парня, и ничего не может сделать с этим ущемленным взглядом. Да, черт возьми, он задет, но ведь не он начал. Или он? Старался не думать. Точнее, не прикладывал усилий, чтоб обдумать. Не думает он и так большую часть времени.

Этого он не ожидал. Он не ожидал, что Пакс даст заднюю, что сам станет на пусть разговора и будет так настойчиво хотеть разъяснений. Роман сглатывает, отворачиваясь и облокачиваясь на крышу автомобиля. Складывает руки и кладет на ладони подбородок. Он не знает что говорить, не знает, как лучше поступить. Все эти несколько дней он нарочно держался подальше от Пакстона, мучил, изводил себя говором призраков в голове, чтобы не оставалось сил ни на что, кроме как вернуться и лечь спать. Но одинаково, каждое утро, он открывал глаза и видел рядом с собой - его. Часто, Годфри был прижат к Паксу, и уже не важно, кто к кому и когда прижался сильнее.
Со вздохом и с таким же потерянным взглядом, как и тогда, когда Пакс отправил Романа поговорить с сестрой после его взрыва ревности, он отталкивается от форда, и хочет что-то сказать, но Эйв опережает его, и даже берет его руки в свои. Удивленный взгляд, приподнятая бровь и разряд энергии через все тело - приятно. Роман не двигается с места, ощущая желание поцеловать его, но стойко сдерживается - нельзя.
- А ты что же, послушался бы? Повиновался бы желанию, такого как я, взять и остаться рядом? С чего это вдруг? - Роман уверен, в нем есть что-то такое, что никому не нравится. Не важно что. Оно есть, и у него было достаточно времени, чтобы убедиться в этом. Как бы люди сперва не летели к нему, они всегда отдалялись, со временем и вовсе исчезая. Чаще - разом, все вместе.
Он молча идет следом, прокручивая в голове слова Пакстона, и с первой ступенькой, которую предстояло преодолеть, выметает из головы любой мусор: все равно толку никакого от размышлений. Он Роман Годфри, черт побери! Он просто делает так, как ему удобно. Зачем сейчас отступать?
Музыка и впрямь играла в комнате Шарли, но самой Шарлотты там не было. Дверь была открыта, и, кажется, она была в библиотеке на первом этаже. На кровати сестры были разложены платья - она выбирала, что надеть вечером, когда придут подруги, ведь Роман уже дал добро на домашней, тихой вечеринки,и даже подмигнул, когда она попросила его "достать чего-то эдакого". Конечно, обойдутся всего бутылкой ликера, и то под его присмотром. Он не зануда, но Шарли - его младшая сестренка, а Линн - мегера. Не за чем лишний раз тревожить змею и заставлять ее брызгать ядом.
- А ты хочешь, чтобы я хотел, чтоб ты остался? - он заваливается на кровать, благодарно расслабляясь. Встал не столь давно, но хотелось спать. Устает морально, хоть сегодня, с момента его пробуждения, в голове не было постороннего присутствия. Но и от своих недо-мыслей он тоже несколько устал. Разлегся, подложив ладонь под голову, и смотрит на Пакстона, курящего в открытое окно. Хочется сделать что-то эдакое, подозвать его к себе, повалить, поцеловать, да что угодно, но Роман не двигается. Ведь, они оба не знают как это назвать.
- Ты не готов. А я слишком ненавижу свою мать, чтобы перенимать от нее...гадкие привычки заставлять людей делать то, что им не по душе. Я не отзывал свое приглашение жить у меня. Тогда зачем снова к этому возвращаться? - Роман приподнимается, опираясь на локти и смотрит на парня. На языке крутится всякая пошлая дребедень, но он все еще стойко держится, чтобы не ляпнуть что-то эдакое. Взгляд Пакстона из-под висящей челки гипнотизирует, а то, как он подносит ко рту сигарету - заставляет Романа воображать невесть что. Он отводит взгляд, и переворачивается, утыкаясь носом в подушку, и стонет.
- Иди сюда. Пакс, иди ко мне. - чуть приподняв голову, пробормотал Годфри, снова утыкаясь рожей в подушку. Черт знает что. Он еще не решил, что будет делать, если Пакс подойдет. Точнее, не если, а когда, но...как минимум повалит его рядом с собой. За эти пару дней он истосковался по его телу, хоть спали они и вместе, и по поцелуям, да саднящим от них губам.

Прошлой ночью, когда Роману приснился кошмар, Пакс обнимал его. Его рука была заброшена на талию Романа, а носом он уткнулся в шею Годфри. Роман открыл глаза, но не подорвался как на мине, что обычно рисуют нам сериалы или дешевые триллеры. Он долго лежал не двигаясь, глядя в потолок, и мелко вздрагивая, а потом Эйв проснулся. Он убрал руку от Романа, но все еще не отодвинулся. Молчал, словно это помогало, и ведь...помогало. Он помнит, как развернулся к парню, как провел кончиками пальцев по его предплечью, и почти хотел его поцеловать, но ограничился тем, что закрыл глаза и притянул его к себе ближе. И как только Эйв уснул, он поднялся с кровати. Не спал он долго, снова торчал под горячими струями воды, а после сидел у окна и курил. Сонливость пришла только к утру, и стоило его голове соприкоснуться с подушкой, как он тут же отключился.
Но все же, эти прикосновения, его забота, которая никогда не высказывалась вслух, значили гораздо больше, чем все то, что можно было бы теперь сказать вслух.
Он поворачивает голову, но не разворачивается сам, и когда Пакс начинает раздеваться, еще и что-то там говоря в процессе, Роман потихоньку сходит с ума. Ему хочется потянуться к нему, дотронуться. Хочется повалить на кровать, прижать к ней своим телом. Целовать, долго, неторопливо, хочется накрыться одеялом, и не выпускать его из кровати ни на минуту. Глупости какие, но ведь хочется же... Он сглотнул, понимая, что сейчас бы воды, а лучше чего по крепче, и когда Пакс оказался рядом, Роман вытолкнул из себя сдавленный стон, поворачиваясь на спину и касаясь пальцами его бедер.
- Тебя ко мне тянет и без нее? - как чертово открытие, ей богу. Привыкший к тому, что везде и всегда, да и во всем, есть подвох, Роман не особо-то доверяет своим ушам. Но вот тело лгать не могло. Он тянется к Пакстону, но только пока всем своим Я. Не шевелится, и сначала не сразу понимает, о каком присутствии Вив идет речь - он ничего не слышит.
- Я не... - с прикосновением губ Пакса, Годфри расслабляется. Закрывает глаза и выдыхает. Его руки упираются в торс парню, и дернувшись, он быстро перенимает инициативу, быстро и резко меняя позиции. Теперь Пакстон оказывается на спине. Роман придавливает его своим телом, жадно и настойчиво целуя. Пальцы одной руки сжимают его горло, а другая быстро но напористо ощупывает его тело, разминая мышцы. Роман все еще одет, но это ничего не меняет, да и...они же ничего не собираются делать, верно? Разве что немного подурачатся. Он еще помнит о сестре, о той домашней вечеринке, на которую дал добро, но с каждой секундой это кажется таким неважным. Он углубляет поцелуй, рука непроизвольно ложится на пах Эйва, и сжимает его член через ткань белья. Роман задыхается, тяжело выдыхая в губы Пакстона, и отстраняясь, облизывает покрасневшие от напора губы.
- Останови меня, пожалуйста, я ведь могу и не...удержаться. От...чего-нибудь поспешного и...всякого, знаешь. - не хочется думать о том, что в чем-то не уверен, или даже, о чем-то не знает. Ведь, с парнями у него еще не было. Да и оба пока не в той кондиции, но ведь... есть другие способы, не так ли? Отталкивается, стягивая с себя футболку, и отбрасывая ее,быстро расстегивает ширинку на джинсах. Стянув их, снова возвращается к Эйву, прижимаясь к нему, и впиваясь поцелуем в его шею.

От чего-то ему вспомнился вчерашний вечер. Точнее, уже глубокая ночь. Роман сидел в зале, в котором был оборудован бассейн. Подпирая спиной стену, и поджав ноги, он просто слушал тишину, хотя на самом деле не слышал ничего, кроме непонятного и отдаленного шепота. Шепота в своей голове. От чего Шарлотта не спала, он не знал, но то, что ее голос его напугал - факт. Он подскочил, а после едва сдержался, чтоб не выругаться. Сестра уселась рядом и положила голову ему на плечо. И в такой тишине они просидели около получаса. В конце-концов она сказала, что ей не спалось, и она пошла к нему. Дверь была не закрыта, и сначала она решила, что Роман спит, но это оказался не Роман. Годфри не отреагировал на ее слова, а Шарли лишь поцеловала его в щеку, и пошла спать.
Еще тогда Роман не понял, от чего она рассказала все это. Что значил ее поцелуй в щеку, и зачем она вообще оказала ему своеобразную поддержку, но теперь, когда под ним было горячее тело Пакса, сейчас, когда он отзывался благодарностью и желанием на каждое его прикосновение, Роман понял - Шарли давно все заметила. Без подсказок и громких фраз. И то, что между ними никак не устанавливался контакт было так же заметно и так же явно, как и то, что у всего семейства Годфри слегка не все дома.
Он не может остановиться, ни на минуту. Целует парня так, словно завтра не существует. Есть только он и Роман, страстно покусывающий его губу, спускающийся обжигающими губами по его шее, покусывающий его плечо. Пальцы скользят по телу Эйва, изучая, а после вжимаясь, словно клеймя его. Не может даже сглотнуть - от желания и напряжения глотка словно окаменела. Говорить не может и вовсе. Перед глазами все плывет, и кое-как он приходит в себя лишь тогда, когда слышится треск белья: Роман, в очередном своем порыве, слишком сильно рванул белье Пакстона.
- Оу...прости, я... - невидящий взгляд обращается к Эйвери, и через секунду, Роман начинает смеяться. Сдавленно, словно рычит. Утыкается носом ему в шею, и смех почти сразу сменяется поцелуями. Приподнимается, ладонью обхватывает шею парня, покусывает его плечо, возвращается к губам. Его тело прошибает мелкая дрожь, и с невероятным усилием, Годфри отталкивается, все еще сжимая пальцы на шее Пакстона и упираясь другой рукой в подушки рядом с головой парня.
- Я так не могу. У меня сносит крышу. Я не знаю, что это но я как состав, мчащийся без тормозов, а впереди - конец путей. Пакс, что мне делать? Что нам делать? И.. - глупости заползают в голову к Роману, пальцы сжимаются сильнее, и чуть наклоняясь к Эйвери, он выдавливает. - ты так смотришь всегда на Шарли. Ты провоцируешь. Ты наслаждаешься. Зачем?...

Он рычит. Он серьезно рычит. Без каких-то дурацких сравнений или эпитетов. То, что Пакс говорит и делает - столь близко к друг другу. Он чувствует то же самое, что и сам Годфри, но тем не менее, продолжал его выводить. Не серьезно, по мелочи, но Эйв знал, что и этой мелочи хватит, чтобы заставить Романа пылать. Как быку красная тряпка, наброшенная на глаза. Шарлотта его сестра, человек, которого Ром будет всегда любить и защищать, но делиться...он не станет. Казалось, каждый, с кем когда-либо контактировал Роман, который хоть на йоту приближался к нему и к его семейству, уже было вбито в подкорку, что то, что понравилось Роману - уже занято. Закреплено за ним. Железно, и этого не изменить. То, что пришлось по нутру Роману, то, что было замечено им первым. А он заметил парня первым. Первым подошел к нему, и не захотел отпускать.
И плевать, что в тот день на школьном дворе, Пакс смотрел на Годфри так, словно тот полооумный. Ром не был намерен отступать, и вот теперь он лежит под ним, а ведь Годфри всего лишь соврал, и вуаля - добился своего.
- Правда, ты же не думал о том, что было бы классно его отыметь, а, Роман? Не печаль меня, бедную, мертвую девочку.
Голос Вивиан так близко. У самого уха. Она рядом, и она с ним говорит. Ее не было так давно в его голове, даже в момент, когда бы Годфри того хотелось и тут...внезапно, когда между ними с Пакстоном нет ничего, кроме белья Романа и рамок морали, все еще удерживающих обоих, вдруг возникла Вивиан.
Какого?.. - он задирает голову, ослабляя руку, и оглядывая комнату. Глупая привычка. - Брысь! Пошла вон! Вон!
С напором возвращается к губам парня, целует, прижимаясь к нему своим телом, ощущает низом живота его стоящий член, и сам стонет от тесноты в трусах.
- Вы ошибались. Оба. "возьмемся-ка за руки, и может быть, она не достанет нас". Чувак, да я просто ваша фанатка. Как я могу оказаться где-то еще в момент...этого.
Если бы Ром мог ее видеть, то точно бы засмеялся от того, как Вивиан махнула рукой в сторону этой парочки, ерзающей на кровати. Ее "трахни его!", пронесло в его голове так четко и громко, будто это была его собственная мысль, а потом этот смешок и вздох. Что это? Что?!
Роман отрывается от губ Пакстона, и недовольно отворачивается, когда тот тянется к нему, вновь заползая языком к нему в рот, да прижимая к себе за шею.
- Она тут. И...ей нравится. Она, - Годфри расплывается в улыбке, опуская руку ниже, и обхватывая неожиданно для Пакса, его член рукой. - Хочет, чтоб я тебя трахнул. Мы убили извращенку, Пакс.
Он смеется, и этот звук похож на рык. Пальцы аккуратно, но несдержанно елозят член Эйвери, пока Роман в полном экстазе проводит языком по шее парня, покусывая ключицу, и потираясь о его бедром своим пахом. Пропускает выдохи, вдыхает редко но глубоко. Отвлекает лишь стук в дверь.
- Ром? Пакстон? Ко мне девочки сейчас придут, вы бы не могли...? Роман? Что вы.. - она толкает дверь, но она не поддается. К сожалению, или к счастью, Роман подается назад, оказываясь у самого края кровати, как можно дальше от возбужденного Эйвери. Он смотрит на дверь, совершенно забыв, что тот закрыл ее, стоило им зайти сюда "для небольшого разговора". Надо было догадаться, что говорить по сути они и не будут.
- Мы... Шарлотта, минуту, ладно? Мы спустимся через минуту...Или...пять минут. - голос срывается, он не может нормально вдохнуть, и только когда слышит шаги на лестнице, поворачивается к Эйву.
- Я хочу тебя. Сейчас.

Как будто не с ним. Как будто не по-настоящему. Роман в каком-то трансе откидывается на подушки, чуть загребая их руками, чтобы было удобнее, и загипнотизировано смотрит на Пакстона. Его взгляд налит тяжестью. Но приятной, немного сумасбродной, но все же тяжестью. Его глаза, обычно темно-синие, теперь почти черные. Пальцы рисуют непонятные и самому Годфри узоры на плечах парня, и приоткрывая рот, пухлые, горящие от поцелуев губы, Роман хочет что-то сказать, но замолкает. Покорно наблюдает за тем, как Эйв лишает его белья, столь мешавшего и сковывающего. Член стоит. Давно, и еще чуть-чуть и этот факт начал бы причинять неудобства, почти боль.
Роман согласен. Пора бы сделать хоть что-то, но он и сам себе признаться не может в том, что боится подступаться к Эйвери. Он не знает, как сделать это правильно. Как не причинить ему боль. А боль должна быть, в любом случае. Он не знает, как необходимо правильно его подготовить, и почему-то ни разу не допускает мысли, что на его месте может быть Роман. Роман хочет его. Роман обязательно хочет его трахнут. Эта мысль прижилась, как родная. Впилась цепкой идеей в его сознании и уж никуда от нее не деться.
- Эйв, я... Ты ув... о боже, - какое там к черту окончание фразы, или заботливые вопросы, или может даже капелька смущения. Ведь еще ни разу у Романа не отсасывал парень. И более того, парень, который бы ему нравился до такой степени, до которой Пакстон вызывал в нем дрожь и желание. У него во рту горячо и уютно. Роман задыхается на первых секундах, и неосознанно приподнимает бедра, пытаясь тыкнуться членом ему в рот. Вовремя опомнившись, замирает: он, как и сам Роман, не знает, что делает, а главное - как. Все происходит впервые. У обоих. И сделать ошибку, означает отбросить их обоих назад на несколько шагов. Как минимум. А ведь Годфри так отчаянно хочется бежать вперед. Семимильными шагами бы.
- Господи...Пакс! - он выдыхает, пропуская стон, и выгибается, сжимая в руках подушки. Его трясет, ему жарко. Хорошо и безумно-безумно нравится. Роман постанывает, иногда покусывая губу, и ощущая через какое-то время столь активного покусывания, привкус металла на языке: а ведь губа уже почти зажила. Подумать только, прогрыз заново!
- Твою мать!
Офигевший вопль Вивиан над ухом, а после тяжелое дыхание. Он не может ощутить, но девушке нравится. Он улыбается. Едва не срывается на смех, и разжимая руку, опускает ладонь на голову парню. Скользит пальцами по его щеке, и погладив кончиками пальцев, забирается в волосы, чуть сжимает, но позволяет Эйвери самому руководить процессом.
- Роман! - разочарованный крик сестры снизу, и доносится он хоть и приглушенно, но Роман слышит его ясно, будто бы Шарлотта стоит за дверью, а не у лестницы на первом этаже. Нет сил кричать что-то в ответ. Он снова тыкается членом Паксу в рот, и выдыхает, протяжно стонет, чуть сильнее сжимая пальцы в его волосах. Он ему будет должен. И черт возьми, отдаст свой долг с удовольствием.

Он кончил быстро. Годфри сам не ожидал, что спустит довольно быстро да еще и Пакстону в рот, но это было нечто. Совершенно новые эмоции. В разы сильнее возбуждение, и сдерживаться было просто невыносимо. Он заводился с полуоборота, стоило Эйву просто подойти ближе, чем принято в обществе. Стоило парню оказаться в поле его зрения, и для Романа переставало существовать все вокруг. Он не удивится, если скоро под это "всё" попадет и его сестра, которая так настойчиво пыталась дозваться обоих парней, и сама того не подозревая (а Роман на это надеялся, все же), мешала парням наслаждаться друг другом.
Его била мелкая дрожь, член начал опадать, но возбуждение, все еще приятными волнами раскатывалось по телу. Ему было хорошо, хоть и мало. Несказанно мало. Хочет что-то сказать, но замирает: не может оторвать взгляда от Пакса, доводящего себя до оргазма. Смотрит, почти не моргая, на его руку, иногда переводя взгляд и заглядывая Паксу в глаза. Облизывает губы, тихо выдыхает и растягивает губы в улыбке. Что с ним? Что происходит в его голове? Почему он внезапно так сходит с ума рядом с малознакомым парнем? Почему предложил пожить у него? От чего отчаянно хочет его?
Столько вопросов, а ответов нет. Миг, и вся эта чепуха в голове кажется ему риторической.
- Мне тоже.. - растеряно отвечает он на довольную тираду Вивиан, и наклоняется к парню, чтобы его поцеловать. Нежно, бережно, с особым чувством. Смотрит ему в глаза, проводит пальцами по его щеке.
- А я бы не прочь, все же, провести остаток вечера именно так.
Наблюдает за парнем, поднимается с кровати. Двигается медленно, рассеянно и несколько заторможенно. Дышит тяжело, и ощущает почти жизненную необходимость коснуться Пакса вновь. С трудом пересиливает с себя, поднимая с пола джинсы и футболку, и находит свое белье где-то у кровати. Смеется, пока натаскивает одежду на себя, и не сводит взгляда с парня.
Прижимает его резко и бесцеремонно к двери, когда тот, выйдя из ванны, направляется к нему, чтобы вместе спуститься к Шарлотте и уже подоспевшим на вечеринку подружкам. Роман жмет его к стене, устраиваясь коленом между его ног. Руками скользит по его телу. Покусывает его губы, его собственная кровоточит под таким напором. В поцелуе ощущает медный привкус, и отрываясь от Пакса, хмурится.
- Прости. - проводит пальцем по его губам, стирая кровь с его губы, и после облизывает палец, продолжая сверлить Эйвери взглядом. Пакс сам открывает дверь, словно скорее желает выбраться из стен спальни Романа, или из его рук. Но это ведь вряд ли, не так ли? Роман идет следом, не сводя хищного взгляда с его зада. Черт возьми, этот паренек прочно засел в его голове. А может даже и...
Он отбрасывает эту мысль и стоит Шарлотте появиться ему на глаза, как Роман тут же отрывается взглядом от Эйвери, и улыбается сестре. Спускается, обнимает ее, и целует в щеку.
- Что?
- Если ты не хотел, зачем разрешил? - Шарлотта недовольно смотрит на брата, а после - на Пакстона. Ее взгляд полон...насмешки? Что это? Роман непонимающе смотрит на переглядывающихся Пакса и Шарли, а после толкнув Пакса ладонью в грудь, обходит Шарли, просверлив в Эйве дыру. Он не знает, к чему эти взгляды, но они ему не нравятся.
- Ты - мой. - на одном дыхании выплевывает Роман, невзначай касаясь кончиками пальцев щеки Пакса, и проходит в гостиную. Всего трое. Вместе с Шарли - четверо. Роман сразу притягивает взгляды, и начинается привычная картинка: смешки, ужимки, милое и дрожащее "привет, Роман. Я.." и дальше имена, которые тот все равно не запомнит.
- Что за фильм? - усаживается на диван, и манит к себе одну из девочек. - Хей. Сзади тебя. Да, принеси, пожалуйста.
Улыбается, и ловит на себе взгляд сестры. Корчит мину, которая говорит сама за себя "а что?", и улыбается.
- А это кто? - слабо доносится до него. Одна из подружек Шарли зарится на Эйвери, и Роман, бездумно, впрочем, как и всегда, выпаливает:
- А это - моё. - виснет тишина, и качнув головой, мол "да какая разница?..", он продолжает. - в смысле, он со мной. Друг мой. Механик.
Дальнее не имеет смысла. Он делает большой глоток виски, после еще один, и поднимается с дивана, чтобы взять бутылку - стакан, слишком мелко. Усаживается назад, и Шарлотта гасит свет. Пакстон садится рядом, и стоит всем усесться, как Роман пальцами скользит по шее Пакстона, перебирая его волосы, и касается носом его щеки.